Он отпустил ее руку, будто она вдруг стала раскаленным железом.
— Я не могу спокойно смотреть на тебя, — продолжал он, — когда ты карабкаешься по почти отвесной скале или несешься по реке на байдарке. Так что, выходит, в нашем с тобой случае слабак именно я.
Однако такое признание мог сделать кто угодно, только не слабак.
— Я не брошу альпинизм, ни ради тебя, ни ради кого-то другого, — честно призналась Марни.
— А я никогда от тебя этого и не потребую.
— Я тоже никогда не потребую, чтобы ты перестал уезжать из дома — в Уганду, Гану или Судан. Даже если буду сходить с ума от волнения. Нельзя жить прошлым, Кэл. — Марни взглянула ему прямо в глаза. — Вот сейчас, в эту самую минуту, я сижу рядом с тобой, так в чем препятствие? Я знаю, что ты хочешь меня.
— «Хочу», дорогая Марни, не совсем то, а вернее, совсем не то слово. — Он хитро улыбнулся и, протянув руку, приподнял ее подбородок. — Вопрос на засыпку: хочешь второго ребенка? Моего?
— Что?
— Ты слышала.
У нее перехватило дыхание.
— Да.
— Даже после всей той боли, что ты испытала, родив Кит?
Она покраснела и ответила:
— Я хочу родить твоего ребенка, Кэл.
— Ты такая смелая и красивая, — заметил он, и на лице у него засияла счастливая улыбка. — И ведь не только из-за твоих рыжих волос.
— Каштановых.
Он взял одну прядь и посмотрел на солнце:
— Огненного цвета.
— Как мне будет тебя не хватать, — с тоской выдохнула она.
— Я, наверное, последний дурак, если не бросаю все и не веду тебя к алтарю прямо сейчас, но я должен ехать, Марни. Ты будешь ждать меня?
— Я буду ждать, — ответила она.
— Ты могла бы встретить меня в аэропорту. В среду вечером.
— Звучит, как будто навсегда, — простонала Марни, и он опять улыбнулся, и его улыбка снова заставила все ее тело содрогнуться.
— Не смотри на меня так, — попросил он. — Не забывай, мы не одни. Наша дочь с нами.
Откровения закончились. Каким-то чутьем она поняла, что Кэл уже сказал все, что должен был сказать.
— Обед, — произнесла она волшебное слово. — Почему бы нам не пообедать?
Они поели на пляже, потом Кит собрала свои вещи, Кэл сложил все в лодку и проводил их к лагерю Марни. Пока Кит расстилала в палатке свой спальный мешок, Кэл отвел Марни в тень деревьев и начал ее целовать.
— Увидимся в аэропорту, — успокоила она его, — я покрашу ногти в алый цвет.
— Как мне не хочется уезжать, — прошептал он и снова стал целовать ее.
— Дай мне знать, во сколько именно ты вернешься.
— Я позвоню Андреа, матери Лизи. Береги себя, ладно? О Кит я не говорю — я знаю, что ты позаботишься о ней.
— Спасибо, что позволил ей остаться.
— С кем, если не с тобой? До встречи, Марни.
Последний поцелуй — и вот он уже быстро, словно преследуемый кем-то, шагает по тропинке. Еще немного — и чаща поглотила звук его шагов. Марни плотно сжала губы, чтобы удержаться и не окликнуть его. Десять дней — недолго, а до завтрашнего дня с ней будет Кит. И в следующие выходные тоже.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
В понедельник вечером Марни отправилась спать в половине десятого, приняв сначала приятную горячую ванну. За всю свою жизнь она не испытала столько счастья, сколько за последние двадцать четыре часа. Еще вчера они с Кит плавали, купались и готовили вместе, делили одну палатку и перед сном еще целый час болтали о том, о сем. А сегодня утром она давала Кит урок альпинизма, с каждым мгновением убеждаясь, что их дружба будет крепнуть от встречи к встрече. После ванны Марни заснула. В одиннадцать тридцать зазвонил телефон. Кэл. Марни мигом вскочила, шагнула на коврик у кровати и взяла трубку.
— Алло?
— Марни? Марни, ты меня слышишь?
Связь была ужасной, и голос почти терялся в треске и визге эфирных волн.
— Да, это я. Где ты?
— Марни, я ничего не слышу! Говори громче!
— Я здесь, Кэл! — крикнула она в трубку.
— Проклятье, что происходит с этим чертовым телефоном? Я звоню, чтобы сказать. — Треск и свист. Иногда отдельные слова прорезались, но за ними пропадали целые предложения, — ...временные трудности. Хотелось бы знать, слышишь ты меня или нет.
— Где ты? — крикнула она, и в какой-то миг ей почудилось, будто сквозь шум и гам эфирных помех до нее донеслись звуки, похожие на выстрелы. Что там происходит?
В трубке опять зашумело, и связь прервалась. Марни несколько мгновений стояла неподвижно, слушая короткие гудки. Она была в ужасе, молясь, чтобы раздался новый звонок. Но телефон молчал, и она вернулась в постель. Почему Кэл позвонил? Что хотел сообщить? Какой опасности он подвергался? Неужели через столько лет она нашла свою любовь и может потерять ее?..
— Кэл, — прошептала она тихо сквозь слезы, — ты мне нужен. Я люблю тебя. Возвращайся ко мне домой, прошу тебя.
Девять дней спустя Марни шла домой из школы. Был уже июнь, светило солнце, и Кэл должен был вернуться сегодня вечером, что повергало ее в состояние глубочайшего волнения. Они с Кит очень подружились.
Воскресенье они провели вместе, начав обучение с довольно низкой вершины, а потом ужинали в китайском ресторане и болтали как две подруги — обо всем на свете. Примерно в середине беседы Кит неожиданно спросила:
— Может, однажды вы с папой захотите пожениться?
Марни выронила вилку, и та со звоном упала на стол. Лицо у нее предательски залилось краской.
— О, я не знаю, это же... ну, я хочу сказать...
— Если бы ты вышла за него, было бы здорово. И я думаю, маме ты тоже пришлась бы по душе. — Кит задумчиво опустила глаза. — Она совсем не похожа на тебя, но всегда хотела только одного: чтобы папа чувствовал себя счастливым.
— Я знаю, она, и твой папа очень любили друг друга, — решилась Марни на рискованный шаг.
— Да, он горько плакал, когда она умерла. Я никогда не видела, чтобы мужчина плакал. Он пережил большой удар. Но я думаю, что ты ему действительно нравишься. — Кит еще немного подумала и добавила: — Ты не думай, что он трусливый, только потому, что боится высоты. Однажды в Судане он спас группу людей от напавших на грузовик бандитов. Он очень и очень смелый.
— Я знаю, Кит.
— Мы могли бы съесть мороженое по дороге к дому, — предложила Кит, проглатывая последние кусочки курицы в сладком соусе.
Марни улыбнулась, вспомнив воскресный разговор с дочерью.
Первое, что она заметила, войдя в гостиную, — мигающая лампочка автоответчика. Она быстро
