нажала воспроизведение.
— Марни, это Андреа, мать Лизи. Боюсь, у меня не очень хорошие новости. В районе аэропорта в Кампале произошло что-то вроде восстания, и рейс Кэла отменен. Наше посольство еще толком ничего не знает и не может объяснить, но я буду держать вас в курсе и позвоню сразу, как только что-нибудь выясню. Кит я пока ничего не сказала. Думаю, причин для волнений нет. Простите, что сообщение мое неприятнее, чем могло бы быть. Счастливо.
Сердце у Марни сжалось в комок и, казалось, покрылось коркой льда, дыхание перехватило. Она прослушала сообщение еще раз в глупой надежде уловить что-то новое, потом кинулась к телевизору, переключая канал за каналом. Наконец услышала крохотное сообщение Би-Би-Си об очередном вооруженном конфликте, в общих чертах и без подробностей. Незначительный инцидент, со злостью подумала Марни, не достойный ни малейшего внимания. Если не думать о тех, кто там сейчас находится. А там был Кэл.
Кэл, которого она любила.
Спать она легла около полуночи и большую часть ночи провела без сна, с трепетом прислушиваясь к телефону.
Он зазвонил в восемь утра.
— Марни? Это Андреа. Только что звонили из посольства. Они говорят, что, скорее всего, рейсы будут возобновлены сегодня, и Кэл наверняка вылетит одним из рейсов. Кит решила пойти в школу — сказала, что ей лучше отвлечься, но просила передать, что любит тебя. Я повторяю ее высказывание дословно. Как только еще что-нибудь услышу, непременно перезвоню.
Марни дала ей телефон школы и повесила трубку. Колени дрожали, и она опустилась на ближайший стул — уже хоть что-то. И Кит просит передать, что любит...
Кое-как Марни прожила день. Вернувшись из школы, она сразу увидела зеленый огонек автоответчика. Ноги стали ватными. Она кинулась вперед и нажала кнопку.
Голос Кэла был усталым.
— Марни, я сейчас в Лондоне. Первый самолет, на который удалось достать билет, прибывает в Галифакс сегодня в полночь. Ты встретишь меня? Я сейчас позвоню, Кит и скажу, что все в порядке.
Следующую запись оставила Андреа, восторженно сообщавшая, что Кэл в целости и сохранности.
Далее, как по волшебству, раздался звонок Кит.
— Я только что вернулась домой. Папа в порядке, он сейчас в Лондоне, и в Галифаксе будет в полночь. Марни, ты встретишь его?
Значит, ей не почудилось, значит, он спасен — уже три человека сказали ей об этом.
— Д-да, я, конечно, встречу его.
— Он наверняка очень устал. Думаю, не страшно, если он захочет переночевать у тебя, а не проделывать такой длинный путь. — Кит говорила совершенно естественным тоном. — Одну ночь я вполне еще могу провести у Лизи. Передай ему привет.
Не зная, плакать ей или смеяться, Марни ответила:
— Посмотрим, как он захочет. Я так счастлива, что он здоров и в безопасности.
— Я тоже. Воскресенье остается в силе? Я про наш урок.
— Конечно... и, Кит, Андреа передала твои слова. Спасибо. Я тоже очень люблю тебя.
Впервые она сказала дочери вслух слова любви.
— Здорово! Скоро увидимся, — ответила Кит без единой нотки наигранности или фальши.
Следующие семь часов показались семью днями. Марни сделала уборку, поужинала и приняла душ. Потом надела свою любимую блузку из тонкого шелка, наложила макияж и надела свои лучшие золотые украшения. Она была готова к встрече больше, чем когда-либо. По дороге в аэропорт она сидела, вцепившись руками в руль, и была на месте за час до прибытия самолета.
Пока электронные часы в зале ожидания медленно отсчитывали минуты, Марни тщетно пыталась сконцентрироваться на статье в оставленном кем-то журнале. Наконец на экране высветилось сообщение о том, что самолет Кэла благополучно приземлился. Пятнадцать минут спустя двери распахнулись, и в зале стали появляться пассажиры, среди которых Марни с замиранием сердца выискивала знакомое лицо.
Кэл оказался пятидесятым. Он хромал и вообще выглядел ужасно.
Он поискал ее глазами, и, когда увидел, на его до того напряженном лице появились спокойствие и умиротворенность.
Он подошел к ней, поставил на пол чемодан, крепко ее обнял и провел рукой по волосам, после чего губы их сблизились в сладком и долгом поцелуе. Возможно, слишком долгом для общественного места.
— Марни, я люблю тебя. Ты выйдешь за меня? — проговорил он.
Она отступила, не в силах поверить в то, что услышала.
— Что у тебя с лицом?
— Попал в драку. Вернее, в несколько драк. Отвечай на вопрос.
— Опять ты со своими приказами.
У него на лице появилась лукавая усмешка.
— Встать на колени я не могу — получил удар дубинкой по бедру. Выходи за меня, Марни.
— И снова приказ? — Она обвила его шею руками, тщательно стараясь не касаться распухшей скулы. — А ведь речь идет о твоей судьбе.
Он прижал ее к себе.
— Она в твоих руках.
Марни усмехнулась.
— В таком случае, Кэл Хантингдон, приказывать буду я. Скажи еще раз, что любишь меня.
Он взял ее лицо в ладони и снова поцеловал.
— Я люблю тебя так, что мне трудно дышать без тебя. В Лондоне я сразу кинулся к телефону, как только сошел с трапа, боясь, что не дозвонюсь и не смогу услышать твой голос.
Марни прижалась лицом к его плечу.
— После твоего звонка я всю ночь не могла заснуть. Поцелуй меня снова и будешь прощен.
Он подчинился.
— Прошлой ночью мы очутились в самой горячей точке, и в течение нескольких часов не было никакой уверенности, что нам удастся выкарабкаться и что я снова смогу увидеть тебя так близко, смогу прикоснуться к тебе. Страшные обстоятельства помогли мне понять, что любовь сильнее разлуки. Но осознал я это слишком поздно.
— Не так уж поздно, — возразила Марни. — Потому что я тоже люблю тебя.
Он застыл и посмотрел на нее в упор.
— Правда?
И она громко повторила то, что стало ее заклинанием:
— Я люблю тебя, ты нужен мне, я не могу жить без тебя.
— Вполне достаточно, чтобы выйти за меня?
— О да, — ответила она, снова припала к его губам, будто он отсутствовал десять месяцев, а не дней. Потом сказала: — А теперь поехали домой.
— Где бы этот дом ни находился, — согласился он.
И они двинулись к машине.
— Как, по-твоему, Кит отнесется к новости о нашей свадьбе? — Кэл откинулся на сиденье, и Марни стала выруливать со стоянки.
— В воскресенье Кит сказала мне, что будет здорово, если мы поженимся. Она также предположила, что ты захочешь переночевать у меня, потому что устанешь с дороги, а мой дом поближе.
Кэл ухмыльнулся:
— Да, она бывает весьма предусмотрительной. Разбуди меня, когда доберемся до твоего дома, ладно?
И он закрыл глаза, окруженные черными тенями. Возле дома Марни осторожно открыла дверь и ласково шепнула:
— Кэл, мы дома.
