— Что бы ты ни рассказала, ничего не выйдет за пределы этой комнаты. И я никогда не использую твои тайны против тебя.
— Даже если так, почему я должна тебе верить? Я никогда никому не рассказывала о родителях и детстве.
Тесс шумно вздохнула и отошла к окну, выходящему в парк. Оазис тишины и покоя в большом городе. Держа руки в карманах, Кейд последовал за ней, встав так, чтобы видеть ее лицо.
Он понятия не имел, что услышит. Но услышит точно.
Говоря больше для себя, чем для Кейда, Тесс начала свой рассказ:
— Кори был очень привлекательным мужчиной и очень обаятельным к тому же. А еще он был наркоманом, который крал, обманывал и мошенничал. А Опал была красива, богата и ветрена. Словом, они подходили друг другу. Разумеется, я получилась у них случайно. И была для обоих обузой, пока не стала достаточно взрослой, чтобы меня можно было оставлять одну.
— Сколько тебе было?
— Пять. Шесть. Они закрывали меня в комнате и уходили. Я никогда не знала, ни когда они вернутся домой, ни в каком состоянии придут... и я начала думать о том, как сбежать. Но у меня не было денег, и мне некуда было идти. Ни родственников, ни хороших знакомых — никого, как говорил Кори. Естественно, они никогда не рассказывали мне о Дэле и его деньгах.
— То есть до пяти лет они были тебе образцовыми родителями?
Тесс медленно моргнула и начала водить пальцем по стеклу. Вверх-вниз, вверх-вниз.
— Мы тогда жили в Мадриде. У меня была няня Изабель. Я обожала ее. Изабель была испанкой с характером и всегда защищала меня перед родителями. Следила, чтобы я была сыта и одета, гуляла со мной в парке, где я могла играть с другими детьми. Я звала ее Белла.
— Что с ней случилось?
— Через два дня после моего пятого дня рождения Кори, Опал и я сели на поезд Мадрид — Вена. Я никогда больше не видела Изабель. Я плакала и просила родителей дать мне ее номер телефона, но они так и не сделали этого... а через пару недель сообщили, что моя няня умерла.
— Это разбило тебе сердце.
Впервые Тесс взглянула на него. Она не плакала, но в ее зеленых глазах отражалась боль.
— После Изабель я больше не любила ни одной живой души. Любовь предает, оставляет тебя наедине с печалью и невыносимым одиночеством.
— Не всегда. Я тоже горевал, когда умерла мама. Но мне повезло, что мы любили друг друга.
— Это не мой случай, — произнесла Тесс с грустью.
— Ты никогда не называла родителей «мама» и «папа»?
— Они не отзывались, когда я обращалась к ним так.
Как и Дэл. Он не желал быть для Кейда отцом. Потребовались годы, чтобы Кейд принял и осознал этот простой факт.
— Кори жестоко обращался с тобой?
— Нет. О, он несколько раз ударил меня по лицу. Они искали деньги на дозу героина. Ничего серьезного...
Последняя фраза многое разъяснила для Кейда. Будни малышки Тесс были настолько ужасными, что пощечина казалась ей не таким уж большим грехом.
— Почему вы уехали из Мадрида?
— За Кори охотились кредиторы. Мы нигде не задерживались надолго, потому что это было слишком рискованно. Иногда деньги текли рекой, иногда их совсем не было. — Тесс задрожала. — Никакой стабильности. Никакой безопасности.
— И в конце концов ты оказалась на Малагаше.
— Теперь понимаешь, почему я одиночка и почему так люблю свой маленький домик? Он мой! Там я все держу под контролем. И я в безопасности.
— Здесь ты тоже в безопасности.
— За много лет я привыкла надеяться только на себя.
В истории Тесс, размышлял Кейд, есть какая-то недосказанность, огромные дыры, которые оставляли простор для воображения. Что происходило с ней, когда ей исполнилось шестнадцать, например?
Позже. Он все узнает позже. Не торопи время, Кейд, и твое терпение будет вознаграждено.
— Нам нужно поесть, Тесс. А потом переодеться — опера начинается в восемь.
— Ты все еще хочешь пойти со мной?
— Почему нет? — удивился мужчина.
— Ты так и не понял, Кейд! Мой отец был наркоманом, а мать прыгала из постели в постель, меняя мужчин, как перчатки. И ты хочешь представить меня нью-йоркскому обществу?
— Ты не похожа на своих родителей.
— Мне так стыдно за них, — тихо произнесла Тесс. — Я думала, что если расскажу о них кому-нибудь, меня будут считать... гнилым яблоком.
— Ты все не так поняла.
— Но ты же злишься!
— Не на тебя. На них. За то, что они так ужасно относились к девочке, слишком маленькой, чтобы постоять за себя.
— Я когда-нибудь смогу понять тебя?
— Ненавижу быть предсказуемым.
Тесс молча смотрела на Кейда. Предсказуемым? Это что, шутка? Он выслушал ее, не перебивая и не осуждая. И уже за одно это Тесс была ему благодарна. Слава богу, Кейд не прикоснулся к ней, жалея. Если бы он так сделал, она бы нарушила все свои правила и разрыдалась у него на груди.
Странно, но перспектива выйти сегодня в театр и отвлечься радовала Тесс. Голова слишком забита болезненными воспоминаниями.
— Ты прав, нам лучше поесть. — Тесс слабо улыбнулась. — Тебе понравится мое платье. Сьюзан подобрала его к цвету моих глаз.
Нужно было купить ей изумруды, подумал Кейд.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Сказать, что ему понравилось платье Тесс, значило ничего не сказать. Кейд стоял в холле, наблюдая, как девушка спускается по лестнице. Зеленая юбка шуршала при каждом шаге, небольшие рукава-фонарики и корсет сверкали стразами. На ее нежные плечи каскадом спадали роскошные кудри.
— Очень мило, — хрипло выдавил он.
— Не уверена, что добивалась такого эффекта.
Кейд оглядел девушку — с ног, на которых были босоножки на высоких каблуках, до соблазнительного декольте и потрясающих зеленых глаз в обрамлении густых длинных ресниц.
— А чего же ты хотела?
— Шик, блеск, красота! — Тесс улыбнулась. — Цель высока.
— Для модели на твоем лице слишком сильный отпечаток ума. В следующий раз, когда решишь надеть это платье, я подарю тебе к нему изумруды.
— Нет!
— Ты чересчур много споришь. — Кейд предложил девушке руку. — Пойдем?
Тесс замешкалась на нижней ступеньке. В черном смокинге Кейд выглядел сногсшибательно. Теперь этот мужчина знал о ней больше, чем кто-либо другой. И он не сбежал от нее.
С прирожденной грацией, которой Тесс втайне гордилась, она приняла его руку.
— Моя шаль на столике у двери.
Кейд помог ей накинуть легчайшую ткань на плечи. Его пальцы коснулись ее кожи. Дрожь желания пробежала по спине девушки. Значит, оно никуда не делось, только стало сильнее.
