дом, но никто не шел, и она задремала. Спала она спокойно и проснулась только на следующее утро. В окно ярко светило солнце. В его лучах спальня казалась нарядно кокетливой. Страхи Кимберли улетучились. Увиденный ею фантастический сон, видимо, был вызван действием лекарства, решила она. Говорил же Реджиналд, что к ней приходил врач. При мысли о Реджиналде, Кимберли снова забеспокоилась. Он-то вряд ли нанялся сюда слугой, следовательно, его ранг намного выше. А если он и есть хозяин? Тогда как он поступит с ней? От напряженных дум заболела голова, и она решила заняться чем-нибудь более реальным. Не лучше ли попытаться привести себя в порядок?
Поднявшись, Кимберли обнаружила себя в апартаментах, состоящих из спальни, которую она уже достаточно хорошо рассмотрела, небольшой гостиной, ванной, старинной, но достаточно комфортабельной даже сейчас, в двадцать первом веке, и гардеробной, в которой она обнаружила свой чемодан.
Кимберли приняла ванну, переоделась в джинсы и блузку и подошла к зеркалу. Выглядела она бледной и изнуренной. Вполне соответствующий вид после таких приключений, подумала она и приступила к макияжу. Минут через пятнадцать она нашла полученный результат удовлетворительным и отправилась на поиски Реджиналда.
В замках Кимберли бывать не приходилось, поэтому она двигалась наугад, положившись на интуицию. Пожалуй, надо найти столовую. Сейчас утро, и Реджиналд, наверное, завтракает. Кимберли и сама не прочь была подкрепиться. Голод все сильнее и сильнее заявлял о себе.
Кругом царила гнетущая тишина. Замок производил впечатление нежилого помещения и, по- видимому, насчитывал не менее двухсот комнат. Кимберли прошла галерею, стены которой были украшены портретами мужчин и женщин, одетых по моде различных времен, начиная чуть ли не с Вильгельма Завоевателя. Затем она увидела широкую крутую лестницу, спустившись по которой, попала в зал, где на возвышении стоял рояль, а в нишах вдоль стен находились рыцарские доспехи. Потолок подпирали массивные балки. С них спускались цепи, на которых висели три огромные люстры.
Поняв, что из зала нельзя выйти с другой стороны, Кимберли снова вернулась в галерею и двинулась в другую сторону. В замке ей на каждом шагу попадались старинные вещи, которые, по-видимому, собирались поколениями. Многие из них, как решила Кимберли, были привезены из колоний в те времена, когда Англия еще была Британской империей.
Кимберли миновала бесчисленное число лестниц и комнат, пока наконец не попала в столовую. Овальный стол окружали чиппендейловские стулья, относящиеся к восемнадцатому веку. На полу лежал мягкий пушистый ковер, на стенах висели старинные гобелены.
В столовой никого не было. Кимберли подошла к низкому серванту. На нем стояла роскошная ваза. Кимберли никогда не замечала в себе особой страсти к фарфору, но сейчас она не могла оторвать от нее глаз. Элегантная форма и синий с золотом колер завораживал. Не отрываясь она смотрела на вазу, и в ее воображении стали возникать причудливые картины чужой жизни. Из мрака явились призраки и закружили ее в странном хороводе прошлого.
Воздух в комнате насыщался магнетизмом, и Кимберли как бы вступила в реку времени и перестала быть самой собой, а ощутила себя другой женщиной, жившей здесь когда-то.
— Нет, я не позволю калечить мою жизнь. Слышишь, я сказала «нет»!
Откуда-то из глубины мутного зеркала проступила мужская фигура. Кимберли никогда раньше не видела этого человека. В этом она была абсолютно уверена, но вместе с тем ощутила, что мужчина не кто иной, как ее муж.
Чувство омерзения охватило ее. Она уже не могла разделять себя и ту леди из прошлого. Она стала той дамой, которую видела во сне, и тотчас же на нее нахлынул кошмар воспоминаний. Кимберли вспомнила все ненавистные ночи, проведенные с этим мужчиной, ее мужем.
Но ее сознание на этом не остановилось, оно уходило все глубже и глубже в прошлое. Она ощущала себя юной, тоненькой девушкой, похожей на изящную старинную статуэтку из мейсенского фарфора, с красными от слез глазами, какой была эта леди в юности. Она видела себя в церкви рядом с мужчиной, который через несколько минут станет ее мужем.
— ...В законные мужья, чтобы любить, уважать и повиноваться ему, пока смерть не разлучит вас? — звучал голос венчавшего их епископа.
— Нет! — Кимберли вздрогнула. Звук собственного голоса хотя и отбросил картины прошлого, однако не вернул ее к настоящему. Она по-прежнему ощущала себя той леди из далекой эпохи. Кимберли знала, что девушка не нашла в себе силы сказать «нет» тогда, во время венчания, она лишь слегка кивнула в ответ на обращенные к ней слова епископа и пролепетала «да». Теперь же она хотела постоять за себя. Старинная ваза поднимается вверх и вот...
— Стойте! Что вы делаете?! — закричал вошедший в этот момент Реджиналд.
Кимберли вернулась к реальности. Она поняла, что хотела опустить эту вазу на голову того мужчины, призрак которого только что стоял здесь. За что его так ненавидела та, другая женщина из далекого прошлого, которой она себя только что ощущала, Кимберли не знала. Она стала вяло размышлять об этом и неожиданно для себя самой спросила:
— Та, другая ваза разбилась?
— Какая? — удивился Реджиналд и крикнул: — Бартон!
Бартон появился практически сразу же, словно ждал за дверью, когда его позовут.
— У этой вазы была пара? — спросил у него Реджиналд.
— Да, сэр. Здесь когда-то стояли две вазы. Одна их них разбилась. Но это случилось очень давно, еще до войны. Я был тогда очень маленьким, сэр.
Реджиналд и Кимберли молчали. Информация поразила их.
Интересно, какой войны? — вяло крутилась мысль в голове Кимберли. Судя по возрасту дворецкого, это вполне могла оказаться Англобурская война в конце девятнадцатого столетия. Но это проблема недолго занимала Кимберли. Ее больше тревожила другая. Неужели она стала ясновидящей и может путешествовать в прошлые столетия?
— Откуда вы об этом узнали? — с подозрением спросил Реджиналд, обращаясь к Кимберли.
Кимберли покраснела. Она лихорадочно стала перебирать возможные варианты ответа. Сказать правду она побоялась. Ее же сочтут за сумасшедшую!
— У меня подруга дизайнер, — нашла Кимберли наиболее правдоподобную версию. — Она утверждает, что обычно такие вазы бывают парными. Именно об этом я и думала, когда вы вошли. Мой вопрос — это выражение мыслей вслух. Извините, сэр, — добавила Кимберли, скопировав обращение Бартона.
Реджиналд кивнул. Объяснение, данное Кимберли, явно его устроило. Бартон слегка покашлял.
— Что ты хочешь сказать, Бартон?
— Смею добавить, сэр. Та ваза разбилась не от неосторожного обращения служанки. Это сама миледи виновата, сэр.
Значит, та леди все-таки бросила ее в своего мужа, подумала Кимберли и тут же поняла, что она знала это и без пояснения дворецкого. Кимберли испугалась. Господи, неужели я страдаю раздвоенностью сознания? Это осложнение после сотрясения мозга или самостоятельное заболевание? И к чему оно приведет? К шизофрении? Наверное, надо будет рассказать о своих видениях врачу. Возможно, я еще смогу вылечиться.
Реджиналд не обратил внимания на подавленный вид Кимберли и распорядился:
— Пора завтракать, Бартон. Думаю, мисс тоже проголодалась. И если она смогла сегодня встать с постели, ей надо хорошо подкрепиться.
Бартон наклонил голову, но медлил выйти из столовой.
— Если сэр соизволит выслушать... — начал Бартон медленно бесстрастным голосом.
— Да, конечно. Говори, и побыстрее, — перебил его Реджиналд. — С твоей медлительностью все с голоду умрут.
— Смею заметить, сэр, она не может здесь завтракать.
— Может, Бартон, может, — раздраженно возразил Реджиналд. — И почему ты так стремишься выдворить мисс из замка? То она не может занимать спальню, то находиться со мной под одной крышей, а теперь она даже не должна есть здесь!
— Слуги должны знать свое место, сэр! — возразил дворецкий, сохраняя каменное выражение
