не стоит. Просто к чему-то привыкаешь. Иногда появляются опасные привычки.
– В Спрингфилде вы обувь не продавали, правда? – Она заранее знала ответ, но все равно спросила.
Он отрицательно покачал головой.
– А чем вы там занимались?
– Вы же не хотели знать об этом.
– У меня ужасное предчувствие, что я уже знаю о ваших прежних занятиях, – сказала она. – Вы адвокат, верно?
Он виновато кивнул.
– Собирался сказать вам, но думал, что поскольку не собираюсь вам больше звонить, то какой смысл говорить об этом?
– А я все время распространялась о законах, о праве, о том, как функционирует правовая система...
– Мне это нравилось. Как будто посещал курсы переподготовки. Это показало мне, насколько бедна моя правовая практика. Ваш энтузиазм заразителен. И вы прекрасный просветитель.
– Я чувствую себя круглой идиоткой.
– За этим столом идиот только один – это я, – поправил он ее.
– В какой области юриспруденции вы работали? – она засмеялась еще до того, как услышала от него ответ.
– Уголовной. – Его ответ ее не удивил.
– Понятно.
Джесс потерла лоб, думая о том, что ей надо было бы убежать от него, пока еще была такая возможность.
– Поверьте, я не собирался обманывать вас, – повторил он. – Просто я не думал, что дело зайдет так далеко.
– Насколько далеко оно зашло? – спросила Джесс.
– Для меня достаточно далеко, чтобы не желать потерять вас. Достаточно далеко, чтобы рассказать вам правду о себе. Достаточно далеко, чтобы понять, что я полюбил вас, – тихо ответил он.
– Расскажите мне о своей дочери, – попросила Джесс, беря его руки в свои.
– О чем я могу рассказать? – спросил он дрогнувшим голосом.
– Расскажите мне что-нибудь приятное из того, что вы запомнили.
Наступила продолжительная пауза. Карла подошла к ним, но, взглянув в глаза Джесс, снова отошла.
– Я помню случай, когда ей было четыре года. Она была очень возбуждена, потому что назавтра у нее был день рождения, – начал вспоминать Адам. – Сьюзен купила ей новое нарядное платьице, и Бет горела желанием надеть его. Она пригласила целую ватагу ребятишек к себе на торжество, а мы договорились с фокусником и подготовили все заранее, как это делается в подобных случаях. Сплю я очень крепко, но вот я слышу мягкое постукивание по своей руке, – открываю глаза и вижу – у кровати стоит и смотрит на меня Бет. Я и говорю: «Что, моя любимая?» а она, очень волнуясь, отвечает мне: «Сегодня мой день рождения». Я ей говорю: «Да, конечно, но сейчас иди в кроватку, моя милая. Еще рано, всего три часа утра». А она говорит мне: «О, я думала, уже пора вставать. Я уже умылась и оделась». И действительно, она сама нарядилась в праздничное платьице, надела башмачки и носочки с кружевами, она полностью подготовилась к торжеству в три часа утра. А я подумал о том, как замечательно, когда что-то радостное тебя так сильно волнует. И я встал, проводил ее в ее комнату, она опять надела свою пижаму, я уложил ее в кровать, укрыл одеялом, и она тут же уснула.
– Мне понравился этот рассказ, – сказала ему Джесс.
Адам улыбнулся, в уголках глаз блеснула слеза.
– Однажды в детском саду, ей было тогда не больше трех лет, она передала мне, что такой же, как она, малыш в группе обижал ее, и это ей не нравилось. Тогда я спросил ее, какими же словами он обзывал ее, а она ответила своим мелодичным невинным голоском: «Пиписька и какашка».
Джесс от души расхохоталась.
– Кажется, и я так же отреагировал на ее слова, – заметил Адам, тоже рассмеявшись. – Понятно, что мое поведение несколько подбодрило ее. Она посмотрела на меня своими огромными карими глазами и попросила: «Папа, пойдем со мной сегодня в детский сад. Прикажи ему так больше не называть меня».
– И вы это сделали?
– Я сказал ей, что уверен, что она сама сумеет справиться с этим маленьким нахалом. И похоже, ей это удалось, потому что мы от нее больше не слышали об этом.
– По рассказам вы похожи на хорошего отца.
– Мне бы хотелось так думать.
– Удачно ли складывалась ваша адвокатская работа? – спросила Джесс после небольшой паузы.
– Считался лучшим адвокатом Спрингфилда.
– Думали вы когда-нибудь вернуться к прежним делам?
