теперь, после стольких лет?
Джесс закрыла лицо руками. Нет, это не так, наконец решила она. Скорее дело было в том, что, позволив себе полюбить другую женщину, отец, возможно, и символически, но вместе с тем вполне реально подписал акт о смерти ее матери.
Джесс подняла голову, посмотрела на потолок, по ее щекам текли слезы. Неужели она все еще ждала, что мать вернется и опять займет свое место в их жизни? Неужели она ждала этого, надеялась на это, страстно этого желала? Даже теперь, по прошествии восьми лет? Неужели она думала, что мать появится на пороге, заключит любимую дочку в объятия, покроет ее лицо поцелуями, скажет ей, что она все прощает, что дочь не несет ответственности за ее исчезновение, что ее признали невиновной?
Неужели она все еще ждала прощения? Разве она не могла в своей жизни обойтись без этого?
Микроволновая духовка задзинькала, сообщая о том, что обед готов. Джесс тут же возвратилась к действительности, вынула из духовки два пышущих жаром куска пиццы и положила их на тарелку с голубыми цветочками. Тарелку с пиццей и банку с кокой она отнесла в гостиную, села на тахту и тут заметила, что из радиоприемника льется музыка шестидесятых годов. «Понедельник, понедельник», – в унисон пели мамы и папы, а Джесс пожимала плечами. Понедельник, понедельник, вполне нормальный день! А каким оказался он у нее?
– А как этот день прошел для тебя, Фредди? – спросила она своего кенара, дуя на кусок пиццы, чтобы остудить его. – Надеюсь, лучше, чем у меня. – Она откусила большой кусок, сняв почти целиком верхнюю начинку из сыра.
Зазвонил телефон.
Джесс языком отодвинула непрожеванный кусок в левую сторону рта.
– Алло.
– Это – Джесс Костэр?
Мужской голос показался отдаленно знакомым.
– Кто говорит? – спросила Джесс, вся насторожившись.
– Адам Стон.
– Адам Стон?
– Из магазина «Шу-Инн». Вы заказывали сапожки – их доставили сегодня к вечеру. Я звонил к вам на работу, но мне сказали, что вы находитесь в суде. Вы не сказали мне, что вы адвокат.
Джесс почувствовала, как забилось ее сердце, пицца приклеилась к одной стороне рта.
– Мне ничего не передавали.
– Я и не просил передать что-либо.
Молчание.
– Итак, мои сапожки прибыли, – выговорила Джесс после паузы, показавшейся ей вечностью.
– Вы можете забрать их в любое время.
– Замечательно. Спасибо, что вы мне сообщили об этом.
– О, я мог бы их завезти.
– Что?
– Вам не надо будет лишний раз ездить в центр города. Вы можете выписать чек, конечно, на наш магазин «Шу-Инн».
– А когда?
– Я мог бы заехать прямо сейчас, если это вам удобно.
– Сейчас? Что? Когда? Сейчас? – Джесс услышала свой голос, повторивший эти вопросы. С каких это пор она стала такой увлекательной собеседницей?
– На завтра предсказывают снег.
– Правда?
– Знаете, я еще не обедал. А вы? Я бы не прочь поделить с вами одну пиццу.
Джесс тут же выплюнула на тарелку непрожеванный кусок.
– Звучит заманчиво.
– Очень хорошо. Может быть, вы мне скажите, где живете?
– Может быть, нам встретиться где-нибудь? – предложила, со своей стороны, Джесс.
– Называйте место.
Джесс назвала небольшой итальянский ресторан на проспекте Эрмитаж в нескольких шагах от своего дома.
– Через пятнадцать минут?
– Буду вас там ждать.
– Вы пришли раньше, – сказал он, усаживаясь в красное виниловое кресло кабинки в глубине небольшого семейного ресторанчика. На нем были синие джинсы, серая водолазка и черная летная куртка.
