все же миссис Джонсон не казалась очень обнадеженной, тогда-то Флер и показала ей предложение на покупку амбара. Гилберты получили бы от продажи не только сумму, достаточную для покрытия банковского долга, но и еще приличный капитал для развития бизнеса. Такой ход событий впечатлил миссис Джонсон, которая даже стала уверять Флер и дальше иметь дело только с их банком. Потом она добавила:
— Однако не забывайте, что в следующий раз, когда возникнут трудности, у вас уже не будет такой палочки-выручалочки. Как вы планируете дальше развивать свой бизнес? Подумайте о возможном слиянии с компанией «Хановер». Тогда у вас будет достаточно средств, чтобы продолжать селекционную работу.
Что ж, мысль была более чем разумной. Именно об этом Флер и Мэтт мечтали в юности, но сейчас Флер не могла говорить с ним — вдруг Мэтт подумает, что ее интересуют его деньги?
— Мне понравилось ходить с тобой на свидания, — проговорила Флер, когда они возвращались с пасхальной вечеринки у Гэлемов в большой семейной машине, которую недавно купил Мэтт. Действительно, после того первого ужина в доме гостеприимного семейства Ревенскаров, они почти каждый день куда-нибудь отправлялись вместе. В программе оказались все традиционные места встречи влюбленных — кино, где можно было сидеть рядом, переплетя руки, берег реки, где можно было объедаться мороженым, местный паб, где их совместное появление вызвало кратковременное молчание изумленных посетителей. Они проводили вместе все свободное время, заново узнавая друг друга. Однажды вечером Мэтт пригласил Флер на ужин в ресторан на крутом речном берегу в Мэйбридже. Несмотря на романтическую атмосферу, он заговорил не о любви, а о своей жизни в Венгрии — о своем тамошнем доме, работе, стране. Внезапно она поняла, что он намеревался ей сказать — быть замужем за ним означает жить там, где проходит его жизнь.
— Твой рассказ звучит завлекательно, — сказала Флер. — Наверное, ты с нетерпением ждешь, когда сможешь вернуться назад.
— Люди важнее, чем места, Флер. Мой дом там, где ты.
Так вот он и настал, этот решающий момент. Задать вопрос и получить прямой ответ.
— Я или Том?
Он помедлил, прежде чем ответить.
— Я поспешил домой, исполненный такого гнева и ярости, что это причиняло мне почти физическую боль. Когда Эми Гэлем оказалась моей соседкой в самолете, меня просто прорвало. Я хотел заставить тебя страдать, быть жестоким с тобой, вынудить тебя заплатить за все.
Она понимала это, и все же ее по-прежнему ранили слова Мэтта.
— Я не могла уехать с тобой, Мэтт. Не могла в той ситуации.
— Я обязан был тогда понять это.
— Я тоже должна была попытаться понять, почему ты не можешь остаться.
— Видишь, как важно вовремя все сказать друг другу! Наши родители пострадали именно из-за того, что никогда даже не пытались обсудить свои проблемы.
— И ты начал с того, что поговорил с Эми.
— Пойми, это было важно для меня! Много лет я ни с кем вообще не говорил о тебе. — Мэтт взял ее руки в свои. — Живи со мной, будь моей возлюбленной, Флер.
Его глаза сияли страстью, которой ей не доводилось видеть прежде.
— Вообще-то я собирался сказать это с розами и при свечах, стоя на колене, как водится…
— Я не хочу видеть тебя на коленях, Мэтт, — рассмеялась Флер, пожимая его руку. — Я твоя жена. Мы всегда будем вместе. Где там твое красивое кольцо? По-моему, самое время вручить мне его.
— Давай поженимся, Флер.
— Что? Но ведь мы уже…
— Давай поженимся в нашей деревенской церкви, у тебя будет красивое платье и подружки, у меня — цилиндр и шафер. Будут звонить колокола и петь церковный хор. Будет все, чего не было в тот раз.
— Мы не можем жениться во второй раз, мы уже женаты.
— Тогда давай разведемся и опять поженимся.
Флер рассмеялась, борясь с подступающими слезами.
— В этом нет никакой необходимости. Мы можем просто получить благословение священника и на этот раз вместе отправиться из церкви домой.
— Как скажешь, — согласился Мэтт, доставая кольцо и надевая его на палец Флер.
— Флер!
Она намазывала маслом тост для Тома, когда Мэтт появился в дверях кухни, бледный как полотно.
— Что случилось? Что-нибудь с папой?
Он подошел, обнял ее:
— Нет, это не с Сетом. Это с растениями.
Флер нахмурилась:
— Вчера вечером они были в порядке! Я все проверила, прежде чем запереть теплицу.
Она оттолкнула Мэтта и бегом устремилась к теплице, но в дверях остановилась как вкопанная. Здесь царил ужасающий разгром, и ни одно растение не уцелело — каждый горшок был разбит, а почва рассыпана по полу. Мэтт подошел и снова обнял ее.
— У кого еще был ключ?
— Ключ?
— Дверь была заперта на ключ, когда я пришел утром, чтобы передвинуть горшки. Тот, кто сделал это, открыл дверь своим ключом и запер ее за собой.
Флер содрогнулась:
— Ты считаешь, это сделал Чарли?
— У него был ключ?
— Он иногда помогал отцу, но вряд ли отец дал ему ключ от теплицы.
— У Чарли была возможность изготовить для себя дубликат.
— Но зачем?
— Он раздосадован, обижен… Это я виноват. Моя машина всю ночь стоит у твоего дома. Он решил наказать тебя за то, что счел предательством. Пора положить этому конец.
Флер в ужасе вцепилась в его плечо:
— Ох, нет, пожалуйста, Мэтт! Ты этим ничего не добьешься.
Какое-то мгновение Мэтт боролся с собой, потом сдался:
— Я займусь сменой замков.
Она с благодарностью поцеловала его и принялась наводить порядок. Вдруг среди искалеченных листьев и компоста ей в руки попался раздавленный бутон. Его расплющенная сердцевинка сверкнула насыщенным золотым цветом.
— Мэтт! — воскликнула Флер в радостном изумлении. — Ты только посмотри!
— От какого растения этот бутон?
— Не знаю, наверное, от этого.
Флер — осторожно подняла раздавленный кустик, расправила листья и поставила на скамейку. Не оставалось ничего иного, как попытаться спасти то, что еще можно было спасти. Стоя позади нее, Мэтт позвонил Саре и попросил ее отвезти в школу Тома, потом договорился со слесарями о смене замков, но, когда он начал звонить в полицию, Флер остановила его.
— Разве твоя страховая компания не потребует документов из полиции?
— Зданию никакой ущерб не причинен, Мэтт. Пострадали только цветы, а мечту ведь не застрахуешь.
— Это верно!
Вздохнув, он присоединился к ней. Еще вчера они надеялись, что близки к победе, а теперь теплица практически опустела.
— Мы не узнаем, что у нас выросло, пока растения снова не начнут вегетацию и не появятся новые
