любовной ласкиЧасу не продлится.На груди лилейнойЗадохнусь от страсти,Обмирая в неге,Мы узнаем счастье. Оба.
Нет конца блаженству!С кем такое было?Смерть других разводит — Нас соединила! Синьор Опера.
Если б я шотландцем былИ подружку обнимал бы,Пусть бы ветер дул и выл,Опасений я не знал бы! Миссис Чтиво.
Если б в Эрине [72] жила бЯ с тобою, друг мой милый,Повкусней ирландских бабЯ б картошки наварила. Синьор Опера.
Картошку чистили бы днем… Миссис Чтиво.
А ночью б нежились вдвоем. Синьор Опера.
Ирландка и шотландец вразСказали б: Оба.
Нет счастливей нас! Оратор. Поскольку моя богиня дала отставку своему возлюбленному, быть может, она подарит улыбкой скромнейшего, по отнюдь не ленивейшего из своих слуг?
Лаклесс. Я бы вам советовал, досточтимый Оратор, блеснуть перед ней своим красноречием.
Оратор. Тогда я расскажу вам притчу про смычок и скрипку. Об этом меня просил в письме один из моих постоянных слушателей. Так вот. Скрипка подобна государственному деятелю. Почему? Потому что внутри пустая. А смычок, он – взяточник: не смажешь – не поедет.
Лаклесс (публике). Обратите внимание, господа, как он работает руками: левой изображает скрипку, а правой орудует, как смычком.
Оратор. Скрипка подобна носу развратника: на нее порой нападает гнусавость. А смычок – как есть площадной фигляр: знай старается перед толпой. Скрипка похожа на язык биржевого маклера, только она дока по части нот, а он – по части банкнот. А вот смычок в родстве с его париком: в нем много конского волоса.
Лаклесс. А ваше красноречие вполне под стать вашей особе: в нем тоже порядком глупости.
Ахинея. Нет, без музыки вам не прельстить мой слух!
Оратор. Извольте только приказать.
Лаклесс (публике). Обратите внимание, милостивые государи, как поет наш Оратор в своей бочке. В ней не спрятано никаких инструментов – это все он сам, своим голосом!
Оратор. Итак, песня века! «Бим-бом-тили-бом», на мотив «Молл Патли».
Мы все по сути птицы, сэр,Хоть крыльев не имеем:Солдат бы мог сравниться, сэр,С большим бумажным змеем;Напомнит врач собою, сэр,Ту, что зовем совою, сэр,Что ухает зловеще:Ух-ух-охо!Ух-ух-охо!Ух-ух-охо-хо- хо-хо-хо!Кончины вестник вещий.Процентщик – словно страус, сэр,Глотающий немало,Деньгу нажить стараясь, сэр,Клюет он что попало.Юрист и клерк – вороны, сэр,Чей корм любимый – кроны, сэр,Кто каркает так яро:«Кареты – кар! Караты – кар!В карманы – кар-кар-кар-кар-кар!» —При виде гонорара.Как райских птиц – весталок, сэр,Немного их в народе,А шлюх кругом – как галок, сэр,На каждом повороте.Тут и мужчины – право, сэр, —Что выступают браво, сэр,И, перьями блистая,За рядом рядОни парят,Самцы и самки – все подряд —Летят, за стаей стая. Ахинея. Нет, и это меня не трогает.
Дон Трагедио.
Ужель Ахинеей и впрямь я забыт?Синьор предпочтен мне – позор и стыд! К тому ль заставлял один мой стихСмеяться одних и рыдать других?К тому ли так мягко звучит мой бас,Чтоб, вас пробудив, убаюкать вас? Сэр Фарсикал Комик. Но почему никто не вспомнит про мои шутки, про мои каламбуры и загадки, жисть ты моя, злосчастная!
Оратор. Еще одна песня века, на мотив «Люли-люли-люлики, а у нас все жулики!».
Ученый ищет камень тот,Что золото творит,А золото без всех заботЛюдей преобразит:Уже любой – подлец и плут,Они всегда друг другу врут,Всегда друг другу врут.Обманет щеголя купецВ расчете на барыш,А щеголь, вхожий во дворец,Купчине платит шиш.Любой из них – подлец и плут,Они всегда друг другу врут,Всегда друг другу врут.Подпишет смертный приговорСудья своей рукой,Ведь непорядок, если вор —Не сам он, а другой.Высокий суд – на плуте плут,Они всегда друг другу врут,Всегда друг другу врут.Как схожи, право, меж собойИ лекарь и бандит:Один клистирною трубой,Другой ножом вредит;Любой из них – подлец и плут,За деньги оба вас убьют,За деньги вас убьют.С женой раскланялся супругИ смылся со двора,А у жены пирует другДо самого утра;Любой из них – подлец и плут,Они всегда друг другу врут,Всегда друг другу врут.Дельца прогнило естество,Чего уж говорить,Но есть помощник у него,Чтоб жульничество скрыть;Любой из них – подлец и плут,Они друг друга оберут,Друг друга оберут.Слуга колдует и мудритС хозяйскою казной,Слугу хозяин обдурит,А лорд – весь шар земной;Любой из них – подлец и плут,Они всегда друг другу врут,Всегда друг другу врут.Знаком святошам общий грехБезбожного вранья,Но бог свидетель, что их всехОбманываю я;Увы, и я – изрядный плут,Я врать горазд и там и тут,Я вру и там и тут. Входит Харон.
Харон. Матушка-царица, на том берегу объявилась какая-то странная личность. Говорит, рекомендации у него от разных влиятельных лиц. Только я его не повезу, дудки! А зовут его, говорит… Хурла-бурла… нет! Херло-трамбо, – кажись, что так! Похоже, он из Аполлоновой челяди. Должно быть, и вправду настоящий поэт, потому как совсем безумный.
Ахинея. Перевези его на наш берег.
Харон. А еще – позабыл тебе сказать, матушка-царица, – новость я слышал: будто тебя повсеместно признали богиней Ума.
