силы и ярости, чтобы они с исторической неизбежностью могли породить разум. Да и человек, однажды возникнув, обречен был зациклиться на первобытнообщинном строе. Так утверждала моя теория. Меня не поняли. Меня почти высмеяли! А когда я выдвинул свой план регулирования прогресса путем увеличения количества Зла в определенных точках истории, мне предложили отдохнуть от науки, отвлечься. Тогда я разорвал все связи с обществом, прогнал друзей и стал осуществлять свой план в одиночку. И мне это удалось. Я должен был добиться успеха в силу того же темпорального детерминизма. История свидетельствует, что прогресс не остановился. И двигателем его был я! Моя машина времени не чета вашему ретромотиву. С ее помощью я мог перебрасывать между временами любые грузы, целые фрагменты пространства. И я решил создать заповедник Зла, чтобы отсюда подгонять эволюцию. То, что вы зовете Кощеевой Морокой — на самом деле осколок времени из мелового периода, врезанный в седьмой век. Если бы не поломка моей машины, он был бы куда просторнее. А Калинов мост — единственное связующее звено между ним и внешним миром. Разомкните его — и связь навсегда оборвется. С другой стороны, пока существует Кощеева Морока, никто из ее жителей не может по своей воле выйти за ее пределы, бедняга тарбозавр-батаар, с которым вы расправились так безжалостно, мог лишь пугать тех, кто оказывался на стыке времен. Ну, тому, кто отважился пересечь границу, он не оставлял никаких шансов… Здесь собраны великолепные экземпляры динозавров, я вырвал их из прошлого, сохранил эти кристаллы Зла от неминуемого разрушения. Я переношу их во все точки планеты. Я пришпориваю ими эволюцию, и она, словно послушный скакун, добавляет прыти. Драконы, змеи-горынычи, демоны — все это выходцы из моей Кощеевой Мороки. Я потерял дом, друзей, родных, даже свое время. Всю жизнь я отдал служению человечеству. Так за что же вы хотите меня погубить?
— Никому вы не служите, кроме себя, — сказал Тимофеев. — Людей вы ненавидите. А любите только себя и динозавров, вы и сами как динозавр.
— Не думайте, что вам удалось оскорбить меня, — проскрипел Кощей. — Откуда вам знать, что прекраснее — Зло или Добро? Разве вы застали мировое Зло в его расцвете? Разве довелось вам увидеть бешеное великолепие мира гигантских ящеров? Вы судите о них по измученному, полуголодному тарбозавру, который готов был сожрать собственный хвост, лишь бы не околеть.
— Динозавры ваши разлюбезные — всего лишь безмозглые убийцы, — с отвращением промолвил Тимофеев. — Ничего они не воплощают, кроме голода и тупости. Им лишь бы жрать! Какое уж тут великолепие? Они вымерли, и поделом. Но тут приперлись вы со своей дурной теорией. И с ненавистью к человечеству. Никакая теория не оправдает вас за то, что вы натравили этих гадов на людей!
— Но люди объединялись против динозавров, — возразил Кощей. — Они рождали героев- драконоборцев. Какие чудеса изобретательности они проявляли, чтобы защитить свои жилища от набегов моих питомцев! Знаменитые Змиевы валы Приднепровья были построены как защита от тиранозавра-рекс, а уж потом — от киммерийских кочевников. Беовульф один на один победил моего лучшего горгозавра, а уж после стал мудрым и справедливым вождем и вошел в эпос…
— Да барахло ваша теория, — сказал Тимофеев. — А вы убийца и маньяк. Недаром вы стали для людей символом жестокости.
— Люди никогда бы не узнали обо мне, — оскалился Кощей. — Но я не всесилен, и поначалу мне нужны были помощники. И не всегда тарбозавр охранял Калинов мост. Я заставлял людей, заблудившихся в Кощеевой Мороке, служить мне. Как правило, они не выдерживали и на коленях умоляли меня вернуть их в свой мир. И я возвращал — мне было жаль их, как это ни странно. Дольше всех здесь задержалась одна девушка из местных. Какая это была красавица! Она полюбила меня и только поэтому готова была остаться здесь вечно. Но я не ответил на ее любовь и прогнал ее, когда она растеряла красоту и превратилась в сгорбленное пугало. Женщины умеют любить, но еще больше они умеют ненавидеть. Когда она уходила, она поклялась отомстить мне. Она грозила, что не умрет, пока не уничтожит Кощееву Мороку вместе со мной. Я смеялся ей вслед. Думаю, она все-таки умерла. А я еще жив. И мой мир стоит незыблемо, пока я того хочу.
— Она не умерла, — медленно произнес Тимофеев. — Сейчас ее зовут Карога и клятва ее все еще в силе.
— Да, Карога, — значит черная, — кивнул Кощей. — У нее были прекрасные черные волосы до пят… От, нее и других моих слуг и пошла гулять злая слава о Кощеевой Мороке, о бессмертном Кощее. И я закрыл путь на Калинов мост. Выпустил на него сначала тарбозавра, а затем разрешил вернуться домой последним своим слугам…
— Почему же вы не отдали Вику на растерзание тарбозавру? — недобро усмехнулся Тимофеев.
— Она угодила в мою темпоральную ловушку. Как птичка в силки… Когда я отказался от услуг местных жителей, то решил поискать союзников из более просвещенных времен. При попадании в ловушку ретромотив, как правило, разрушался. Я и не думал, что ловушка все еще работает. Однако вы попались, а ваш ретромотив почему-то уцелел. Очевидно, что-то разладилось… Так вот, эта девушка узнала обо мне от Кароги и сама пришла на Калинов мост с единственной целью — убедить меня отказаться от моих планов. Ей посчастливилось перехитрить тарбозавра, но со мной она не совладала, я хотел, чтобы она осталась, но и она возненавидела меня. И я поступил с ней милосердно, сохранил как память о безвозвратно утраченном времени. Теперь она спит вечным сном в окружении моих славных ящеров, как самый драгоценный бриллиант в моей коллекции.
— Спит?.. — переспросил Тимофеев. — Так она просто спит?!
— Ну разумеется! И динозавры спят. Я же битый час вам толкую о том, что выпускаю их по одному во внешний мир…
24. Кто пожалеет бедного Кощея
— Мы пришли за ней, — твердо сказал Тимофеев. — И без нее никуда не уйдем.
— Конечно, не уйдете, — согласился Кощей. — Не отпускать же мне вас! А в помощники вы не годитесь — слишком не любите меня. Здесь есть еще один тарбозавр, и он наверняка будет голоден, когда ему придет пора заступать на пост у Калинова моста.
— Если вы разбудите Вику, — промолвил Тимофеев, — и навсегда откажетесь от своих варварских планов, я обещаю, что мы никому не расскажем о Кощеевой Мороке. Можете спокойно доживать свой век, пока не надоест.
— Да вы лишились рассудка, юноша, — раздраженного сказал Кощей. — С какой стати вы диктуете мне условия? Вы же бессильны передо мной, — он достал из кармана плоскую черную коробочку со множеством белых кнопок. — Это блок управления Кощеевой Морокой. Только он способен освободить обитателей клеток, а все попытки взломать или взрезать хотя бы одну клетку приведут к темпоральному взрыву, и весь остров погрузится в глубины мелового периода. Я предполагал, что найдутся охотники вызволить эту юную красавицу, и запрограммировал блок таким образом, что ее усыпальница может быть открыта лишь в самую последнюю очередь. Неплохо, а? и если вам повезет отобрать его у меня, хотя это и не так просто, можете давить на все кнопки подряд. Прежде чем вы доберетесь до своей Вики, до вас доберутся мои динозавры.
Тимофеев закусил нижнюю губу и прищурился.
— Хорошо, — сказал он. — А не слабо вам отдать мне этот блок на полчасика? Я берусь его перепрограммировать так, чтобы не побеспокоить ваших любимых динозавриков? Если хотите, поспорим на что-нибудь…
— Тимофеич, — предостерегающе вставил Фомин.
— Спокойно, Коля, за себя я ручаюсь. Ну так что? Если я выиграю — мы забираем Вику и уходим, а вы тут целуйтесь со своим гадюшником, только наружу ни ногой.
— Нет, это бесподобно, — осклабился Кощей. — Ваша наглость не имеет прецедентов за последние три тысячелетия. Я даже не оговариваю условий вашего проигрыша. Поймите одну вещь, уважаемые добры молодцы: то, что я потратил на разговоры с вами столько своего бесценного времени, отнюдь не свидетельствует о моей к вам симпатии. Если угодно, это для меня повод убедиться в том, что я не утратил еще навыков устной речи. Я же все время один, не с кем словом перекинуться. Только с самим собой, а это
