ИНОК ВСЕВОЛОД
НАЧАЛЬНИК ТИШИНЫ
Инок Всеволод
НАЧАЛЬНИК ТИШИНЫ
Повесть-притча для потерявших надежду
Глава первая.
Влас
Заключенный Филимонов Влас уже третью неделю находился в тюрьме закрытого типа, в камере смертников. Сюда его привезли после окончания следствия и вынесения смертного приговора. Нельзя сказать, чтобы Влас очень уж мучился душой. Он тупо и обреченно смотрел на приближающуюся смерть, как затравленный бык смотрит на тореадора. Больше всего теперь Влас мучился от казни временем. Всякий раз, когда надзиратель подходил к двери его камеры, Влас внутренне напрягался, ожидая команды: 'На выход без вещей', – и всякий раз, не услышав этой команды, нервно улыбался…
Родился Влас в Москве в конце шестидесятых и был из тех, кто с детства мечтает о счастье всего человечества. Мама вместо колыбельной песни читала ему нараспев горьковскую сказку о соколе из 'Старухи Изергиль', а дедушка на памятных фотографиях делал надписи вроде 'Желаю тебе стать настоящим советским человеком'.
Однако в юношеском возрасте Влас разуверился в советских идеалах, хотя еще продолжал верить в возможность некоего индивидуального честного пути. Но и эта вера была уничтожена при столкновении с действительностью, особенно когда Влас поступил в Высшее Военно-политическое училище. Там он увидел действие только одного закона – закона силы.
Тем временем перестройка, начавшаяся в стране, свергала один за другим все идеологические кумиры, взамен не предлагая ничего определенного. Это 'определенное' Влас нашел для себя сам, прочитав вновь переизданные труды Фридриха Ницше. Учение о сверхчеловеке пришлось ему по душе. Убежденным ницшеанцем вернулся Влас к гражданской жизни, уйдя из училища по собственному желанию.
Но жизнь не спешила встать на колени перед новоявленным сверхчеловеком, хотя Влас и был настроен решительно. Он так и заявил однажды другу: 'К своей цели я пойду по трупам'. Правда, он затруднился бы ответить на вопрос, о какой именно цели идет речь.
Возможность идти по трупам Власу вскоре представилась. Но он оказался плохим сверхчеловеком: срезался на первом же серьезном деле. И вот на это он больше всего злился, сидя в камере смертников. Злился он и на заказчиков, и на жертву, но больше всего он злился на девчонку. 'Ну почему, почему я тогда ее не прикончил? Ведь она же наверняка и сдала', – думал Влас.
День тянулся за днем. С утра до вечера Влас бесцельно слонялся по прямоугольной одиночной камере, время от времени присаживаясь на единственный табурет. В 10 часов вечера надзиратель выдавал так называемый 'вертолет', то есть переносную деревянную койку без ножек. Влас устанавливал 'вертолет' на бетонный пол, кутался в телогрейку, ложился и подолгу не мог заснуть. В шесть утра 'вертолет' отбирали, и начинался новый бессмысленный день его жизни.
Однажды вечером, уже после отбоя, когда Влас вертелся на своем жестком ложе, тщетно пытаясь устроиться поудобнее, дверь камеры отворили.
'Что еще за ночные гости?', – подумал Влас. Надзиратель ввел в камеру какого-то человека. Влас безуспешно пытался рассмотреть вошедшего, но не мог по причине слабого освещения, а также потому, что нежданного гостя закрывал собой надзиратель. Тем временем последний объявил:
– Заключенный Филимонов, к тебе подселенец до утра. Его только что привезли, а у нас свободных одиночек больше нет, вот и приказано к тебе.
К сказанному надзиратель обиженно добавил:
– Только 'вертолетов' лишних у меня нет.
В голове Власа пронеслось: 'Так. Если привели авторитета, то мне светит остаться без 'вертолета' и всю ночь, сидя, кимарить'.
Надзиратель вышел, оставив Власа один на один с новым соседом. Нет, это был не авторитет, скорее доходяга, и Влас перевел дух: 'Буду спать нормально. А этот пусть устраивается, как знает'.
Тут новый сосед озадачил Власа.
– Мир дому сему, – сказал он негромко и мягко улыбнулся.
– Слушай, братан, – резко ответил Влас, – спать тебе негде. Вот садись, если хочешь, – он указал жестом на табурет.
Ночной гость тихо и даже как-то изящно прошел мимо Власа и мимо табурета в угол камеры и опустился на корточки, при этом как бы сам себе говоря:
– Птицы имеют гнезда, и звери имеют норы, а Сын человеческий не имеет, где преклонить главу.
'Ну и странный сосед мне попался, – думал Влас. – Какими-то присказками говорит. Уж не свихнулся ли?.. А может, он актер бывший? То-то он мне кого-то напоминает. Слушай, а может это подсадная утка, стукач? Может из меня хотят дополнительные данные выжать?'.
– Эй, как тебя там? – обратился Влас к соседу. – А это что за маскарад? Что они тебя в крашеную простыню завернули, что ли?
– В простыню? – сосед улыбнулся. – У меня одежда была такая, в которой здесь не положено, а робу ночью искать не стали, вот и выдали мне эту багряницу. Мне ведь до утра только.
'Какую багряницу? Что он мелет? – недоумевал Влас. – Нет, на стукача этот доходяга не похож. Не стали бы менты такой спектакль закатывать. Смотри-ка, да он – босой'.
– А обувь-то, обувь они зачем с тебя сняли?
– Это не они. Это раньше. Меня и привезли сюда без обуви.
– А почему тебя не обрили?
– Не успели еще. Меня ведь недавно арестовали.
– Недавно арестовали и сразу в камеру смертников. Странно все это. Ну, да ладно, – смягчился Влас, – давай знакомиться.
Манерно раскланявшись, Влас представился:
– Убийца Влас, собственной персоной. Приговор – вышка. А как Вас величать, сударь?
Гость, подняв свои большие печальные глаза на Власа, молчал. Тут Влас впервые заметил, что исхудавшее лицо гостя все в ссадинах и кровоподтеках.
'Здорово они его били', – подумал Влас и с иронией в голосе обратился к гостю:
– Ты что оглох? Культурные люди при встрече знакомятся. Чего молчишь?
– Я, – медленно и спокойно проговорил гость, – судия.
– Это что, кликуха такая?
