поводу.
Эрик отошел от окна и сел на диван напротив Лорел.
– Не я один высказывался. Если помните, к тому времени сериал уже четыре года шел на телеэкранах, и продюсеры готовили продолжение. Мы все рассчитывали получить большие деньги. А вместе с новостью о женитьбе Дэша и Хани все полетело к чертям. Россу Бэчерди пришлось прикрыть сериал.
– Да, грустно все это слушать,
– Деньги есть деньги. – Эрик устроился на полосатом диване удобнее. – Если бы я знал, как пойдет моя карьера, то, конечно, не расстраивался бы тогда так сильно.
– Думаю, выдвижение в номинации «Лучший актер» в нынешнем году сыграло в этом не последнюю роль. – Равно как и наличие круглого счета в банке.
– И вы решили простить влюбленным птичкам их прегрешения?
– Пожалуй, да.
– Вы поддерживаете с кем-нибудь из них отношения?
– Я никогда не был близок ни с Дэшем, ни с Хани. Вот с Лиз Кэстлберри встречаюсь время от времени.
– Куган все еще появляется в коммерческих роликах и на второстепенных ролях, но жизнь Хани окутана тайной, – продолжала Лорел. – Иногда ее видят на занятиях в университете Пеппердина, а так она, похоже, не часто покидает ранчо.
– И этим губит свой талант. Хани даже не представляла, как хорошо она играла. Хотя то, что она старается не попадаться на глаза, меня не удивляет. Ей основательно досталось от прессы.
– Она столько лгала о своем возрасте, что, когда наконец сказала правду, ей никто не поверил. То, что публика считала ее семнадцатилетней, когда она сбежала с Куганом, только подлило масла в огонь.
Эрик потушил сигарету в стоявшей рядом пепельнице.
– Хани не по своей воле скрывала свой возраст – это была затея Росса Бэчерди.
– Такое впечатление, что вы ее защищаете.
– С одной стороны, она пострадала ни за что, а с другой – они с Дэшем поломали жизнь многим людям.
– Но не вам.
– Не мне.
Лорел заглянула в лежащий на коленях блокнот:
– В последнее время у вас отличная пресса. Джин Сискел пишет, что видит в вас ведущего актера девяностых.
– Такое, конечно, приятно слышать, но подобные авансы кажутся мне несколько преждевременными.
– Вам всего тридцать один год. Впереди достаточно времени доказать, что критики правы.
– Или ошибаются.
– Но вы-то так не считаете?
– Да, я так не считаю.
– У вас, безусловно, достаточно уверенности в себе. Иначе бы вы вряд ли решились приехать в Нью- Йорк играть в «Макбете», не так ли? – Лорел бросила взгляд на диктофон, проверяя, не окончилась ли кассета.
Эрик приложил палец к губам.
– В шотландской пьесе.
Лорел вопросительно посмотрела на собеседника.
– Актеры считают плохой приметой называть эту пьесу ее настоящим именем. Это старое театральное суеверие.
Рот журналистки скривился в недоверчивой улыбке.
– Мне что-то не верится, что вы относитесь к суеверным людям.
– Спектакли закончатся еще только через две недели, и я предпочитаю не искушать судьбу, особенно в таком рискованном деле.
– Согласна, дело, конечно же, рискованное. Приглашение вас и Нади Эванс – двух главных секс- символов нашего экрана – на роли лорда и леди Макбет было несколько неожиданным. Критики шли в театр, заготовив камни за пазухой. Вас могли растерзать на куски!
– Но этого не произошло.
– Это самая сексуальная постановка «Мак…», ну… шотландской пьесы из тех, что мне довелось увидеть.
– Секс сыграть несложно. Гораздо труднее пришлось со всей этой кровью и страстями.
Лорел рассмеялась, и Эрик ощутил, как между ними пробежали токи, питаемые магией притяжения полов. Это происходило уже не в первый раз, но он снова отогнал мысль о том, чтобы оказаться с Лорел в постели. То, что Эрик стал гораздо разборчивее в выборе сексуальных партнерш, было связано не только с угрозой СПИДа. Первый год брака с Лили, когда он старался достичь с ней настоящей плотской близости,
