— Давай я сделаю!
— Что это на тебя нашло?
И поскольку каждый приходивший в голову ответ казался крайне непристойным, он предпочел промолчать и, сунув ей в руки брезентовые рукавицы, показал в глубь здания:
— Тут самое главное — вести поиск систематически, начиная с дальнего конца.
— Как скажешь.
Приехав в Парриш, она выглядела измученной, но с тех пор все изменилось. Лицо сияло здоровьем, волосы блестели. Ему хотелось верить, что это его ласки оживили ее. Что это он наполнил ее волшебным эликсиром, вернувшим молодость и красоту. И почти услышал, как она презрительно фыркает при одной этой мысли.
До чего же эти мужчины обожают утешать себя ложью!
— Собираетесь так и простоять весь день, ваша светлость, или поможете передвинуть этот ящик?
— Черт побери, Шугар Бет, я пытаюсь сосредоточиться.
— На чем? Ты вот уже пять минут глазеешь на эту стену. Либо разорви того сукина сына, который так тебя обозлил, либо иди сюда и помоги мне.
— Ты слишком много ругаешься.
— «Сукин сын» — не ругательство, а оборот речи.
Все утро Колин был молчалив и угрюм, но, поскольку разбирался в строительстве и конструкциях, Шугар Бет старалась угождать ему. Прежде всего она нуждалась в нем, желая найти то, что до сих пор ускользало от нее. А если и сегодня ничего не выйдет, пусть его сарказм хотя бы немного ее утешит.
— Это место не такая уж развалина, как кажется, — заметил он, отодвигая ящик. — Нужны новые крыша и канализация, но стены довольно крепкие. Таллула была права. Кому-то следует его реставрировать.
— Не смотри на меня. Мне не по карману даже бампер выпрямить.
— Почему бы тебе не поговорить с Уинни насчет вокзала? Совет по благоустройству города мог бы рассмотреть, этот вопрос.
— Я последний человек, которого согласится выслушать совет по благоустройству.
— Реставрация потребует немалых денег, это точно.
— Оглянись! Тут сплошной кошмар!
Но, не успев договорить, она почему-то представила чистенький книжный магазин для детей, украшенный миниатюрным домиком на колесах, моделями паровозов и сундуком с маскарадными костюмами. Шугар Бет вздохнула.
— Что случилось?
— Жаль, что Джуэл по-прежнему не хочет уделять больше внимания детским книгам. Представляешь, какой шикарный магазин для детей здесь можно сделать? Впрочем, у нее нет таких средств, даже если бы она и согласилась.
— Участок удачно расположен. Но здесь гораздо больше места, чем требуется для книжного магазина.
— Рядом можно открыть кафе.
Она сама не знала, откуда взялась эта идея, но Колин, подняв брови, внимательно всмотрелся в нее. Шугар Бет отвернулась и направилась в глубь здания. Некоторые вещи чересчур непрактичны, даже в качестве мечты.
Колин простучал стены, исследовал бывшие склады, не упуская ни единой возможности рявкнуть на нее. И наконец объявил, что поднимется на верхний этаж.
— А я не знала, что здесь есть верхний этаж.
— Интересно, а что, по-твоему, находится над потолком! — осведомился он тем же уничтожающим тоном, который она хорошо запомнила еще по средней школе.
«Воображаете, будто сумеете впитать эту информацию посредством осмоса, мисс Кэри, или все же соизволите открыть учебник?»
Она последовала за ним в кассу, где он встал на старый стол и отодвинул треснувшую крышку люка над головой. Наблюдая, как он без видимых усилий подтягивается вверх, она почти задохнулась от желания. Сначала исчез его торс, потом ноги, и все это одним грациозным движением. Она страстно хотела вновь ощутить зту силу. Ощутить, как она вошла в нее, хотя бы еще раз. И поэтому поспешно отступила.
Минут через пять он снова появился, до ужаса грязный и невыносимо отчужденный.
— Ничего. Идем отсюда.
Она надеялась, что в каретном сарае окажется Уинни, могущая послужить чем-то вроде буфера, пока они станут обыскивать комнаты, но у двери их встретил только Гордон. Колин продолжал есть Шугар Бет поедом, и когда они добрались до студии, ее терпение наконец лопнуло.
— Иди отсюда! Я сама управлюсь.
— Ну да. Так же ловко, как до сих пор, — буркнул он, снимая со стола пластик. Она стиснула зубы и ничего не ответила. Он отодвинул лестницу, заглянул под половик, осмотрел обшарпанные, заляпанные краской кожаные сапоги, обнаруженные ею во время прежних поисков.
— Он не оставил бы их здесь, если не собирался вернуться, — заметила она.
— Кто знает!
Пока он ставил сапоги под верстак, Шугар Бет думала о Таллуле и горечи, терзавшей всех тех женщин, для которых истинная жизнь заключалась только в отношениях с мужчинами.
Они обшарили каждый уголок, но так ничего и не нашли.
— Мне очень жаль, Шугар Бет, — выдавил он. Она рассчитывала не на сочувствие, а на сарказм, от которого становилось легче, и теперь едва сохраняла спокойствие.
— Полагаю, такова жизнь.
— Дай мне пару дней, — уже мягче попросил он. — Я что-нибудь придумаю.
— Это моя проблема. Не твоя.
— Тем не менее.
Она не стала затягивать прощание и, оставив его на дорожке, вернулась домой. Закрывая дверь, она напомнила себе, что шансов найти картину именно сегодня было не слишком много. Не стоило особо и надеяться.
Минут через пять появилась Уинни с горой пакетов из бакалеи. Гордон угрожающе зарычал.
— Этот пес опасен?
Шугар Бет пришлось собрать всю свою энергию для ответа:
— Пока что мы с тобой единственные, кого он ненавидит.
— Зачем же тогда держать в доме такое животное?
— Урок смирения.
Уинни злобно уставилась на все еще ворчавшего Гордона:
— Немедленно прекрати.
Он растянулся на кухонном пороге, так что ей пришлось переступать через него.
— Я принесла кое-что из продуктов и велела Джи-джи прийти на ленч. Надеюсь, ты не возражаешь.
— Конечно, нет. Джи-джи-то как раз мне нравится, — усмехнулась Шугар Бет.
Прозрачный намек ничуть не тронул Уинни. Напевая себе под нос, она принялась потрошить пакеты. Шугар Бет оглядела покупки. Сплошная зелень, и ни пачки мятных шоколадок!
Она вынесла мусор и вставила в ведро новый пакет.
— У тебя расстроенный вид, — заметила Уинни.
— Ноготь сломала.
— Все из-за картины? Колин говорил, что поможет тебе поискать. Должно быть, так ничего и не нашли.
— Если не считать пауков.
— И что собираешься делать?
— Не знаю. Поговорить с членами канаста-клуба Таллулы. Может, у нее были какие-то подруги.
— Вряд ли. Она была такой нетерпимой, что люди просто избегали. Трудно поверить, что кто-то вроде Линкольна Эша мог влюбиться в такую брюзгу. — Наверное, она не всегда была такой. Мой отец говорил,
