— Мы где-то услышали, что такие дубы могут жить тысячу лет, — сообщил он, — и сразу поверили. Шугар Бет сказала, что, пока наши инициалы останутся на этом дереве, мы будем любить друг друга вечно.
— Вечность — это очень долго.
— Как видишь, не слишком, — улыбнулся Райан и вынул карманный нож. Продолжая подсвечивать себе фонариком, он спилил «Ш» и «Б», вместо них вырезал большое «У», а потом превратил «К» в «Д».
Кривые буквы ярко выделялись на морщинистой коре.
Что за балбес! Ей давно уже были безразличны инициалы, выдолбленные в дереве двумя тинейджерами шестнадцать лет назад, зато он, видимо, переживал, и это было приятно, Он сунул нож в карман и погладил ее по щеке.
— Я не жалею обо всех гадостях, которые наговорил тебе на прошлой неделе. Все это давно уже неправда, но когда-то было очень важно для меня. И я рад, что высказался.
— Тебе следовало высказаться четырнадцать лет назад.
— Я боялся. Ты казалась такой хрупкой.
— Не такой уж хрупкой, чтобы сообразить, как тебя поймать. Видно, я тогда не слишком себя уважала.
— Мы были детьми.
— Я отчаянно хотела тебя и была готова на все. Не слишком приятно вспоминать об этом сейчас.
— А я помню, что ты была самой милой девочкой из всех моих знакомых.
Она уткнулась носом ему в руку и поцеловала ладонь.
— Женщина не должна обожествлять мужчину, за которого выходит замуж.
Райан невольно улыбнулся.
— Думаю, с этим у нас теперь нет проблем, — заверил он и, совершенно неожиданно стиснув ее пальцы, сказал поразительную вещь: — Уинни Дэвис, ты выйдешь за меня? Я бы встал на одно колено, но боюсь, ты начнешь ругать меня за грязь на моих лучших брюках.
— Ты делаешь мне предложение? — рассмеялась Уинни.
— Именно. Причем по доброй воле.
Белые цветы счастья расцвели в ее душе. Лицо осветилось улыбкой.
— Я должна дать ответ прямо сейчас?
— Был бы очень рад.
— И все это только для того, чтобы я позволила тебе все? До конца?
— Отчасти. Ты сжигаешь меня на медленном огне, любимая.
Она снова рассмеялась, обняла его и, не обращая внимания на упавший фонарик, принялась целовать.
Он сунул руки ей под юбку и погладил попку.
— Я люблю тебя, милая. Ты для меня все. Пожалуйста, скажи, что веришь.
— Сначала убеди меня.
— Убеждать тебя в голом виде или лучше писать стихи?
— Пожалуй, лучше в голом виде, хотя в перспективе неплохо бы получить и поэму с посвящением.
Он хохотнул, отпустил ее и, вернувшись к машине, достал из багажника одеяло.
— Ты уже делал это раньше, верно? — спросила она.
— Не так. Такого со мной никогда не было.
В этот момент, утопая во влажных листьях и опавших сосновых иглах, ощущая запах озерной воды и хвои, она остро осознала всю силу его любви к ней. Слон, исчез; призраки убрались, чтобы преследовать кого-то другого. Между ними — любовь, которая что-то значит. На которую можно рассчитывать. Любовь, которая не растает при виде неудачного обеда. Не погибнет под напором дурного настроения. Любовь, способная выдержать даже хороший скандал.
Она потянулась к молнии юбки, но остановилась.
— Иногда мне не хочется заниматься любовью. Иногда просто хочется побыть одной, принять ванну, почитать журнал.
— Хорошо, — согласно кивнул он. — Но пожалуйста, скажи, что сейчас не тот случай.
Она улыбнулась и позволила юбке сползти с бедер.
Глава 20
« — А если я соглашусь выйти за вас, милорд? Позволите ли вы мне идти своей дорогой? Не подойдете близко, пока я не захочу? Не станете гневаться на меня? Не собираетесь тиранить?
— Клянусь, — кивнул он.
Она подошла к нему. В глазах плескался нежный смех.
— О, любовь моя, я знаю вас куда лучше, чем вы себя».
Уинни подождала, пока они доберутся до города, прежде чем сказать:
— Тебе это не понравится.
— Милая, нет ни единой вещи из того, чтобы ты ни сказала или ни сделала сегодня, которая может мне не понравиться.
— Я пока не могу вернуться домой. Он ударил по тормозам.
— О'кей. Ты все-таки нашла ту самую, единую, вещь.
— Знаю, это безумие, но мне нужно еще немного побыть с Шугар Бет.
— Безумие — не то слово.
Он подкатил к обочине, выключил зажигание и положил руку на спинку ее сиденья. Она сняла с его волос сухой листочек, повисший как раз над виском. Он поцеловал ее пальцы, но продолжал хмуриться.
— Шугар Бет — это отрава. Яд. Бойся ее.
Уинни провела пальцем по его подбородку.
— Она изменилась.
— Так твердят все, но я должен сказать, что ты ошибаешься.
Уинни положила руку ему на грудь.
— Мы постоянно ссоримся, и за два дня я наговорила ей гадостей больше, чем всем окружающим, вместе взятым, за целую жизнь. Но она скоро уезжает, и это, может быть, единственной возможностью выяснить отношения.
Райан стал массировать пальцем ее затылок.
— Милая, поверь, добра тебе она не желает.
— Это не совсем верно.
— Поверь, так оно и есть.
Он отнял руку, задумчиво постучал пальцами по рулевому колесу.
— Не собирался ничего говорить тебе, но… она пыталась соблазнить меня вчера вечером.
— Знаю, — улыбнулась Уинни. — Я была там.
— Что?!
— Мы с Колином стояли на лестнице и слушали. Шугар Бет тебя испытывала.
— Вы с Колином стояли на лестнице и слушали, как она ко мне пристает?
— Человек слаб. И кроме того, мы были, каждый по-своему, заинтересованы в исходе.
— Ушам не верю, — выдохнул он, ударив по рулю кулаком. — Она меня подставила?
— Настоящий дьявол, правда?
— Что-то не нравится мне восхищение в твоем голосе.
— Она агрессивна, но не коварна, совсем не такая, как когда-то. И сумела найти общий язык с Джи- джи. Я хочу узнать ее получше.
— Для этого совершенно не обязательно оставаться в каретном сарае. Можешь встречаться с ней за ленчем, черт возьми. Бегайте вместе по магазинам.
— Это не одно и то же. Мы должны оставаться одни, без посторонних, с глазу на глаз, — пояснила она, целуя его в уголок губ. — Мне это очень нужно.
