Около полуночи Джоэлу пришлось снова остановиться и заправить машину. Анджела проснулась и сменила его за рулем. Оказавшись на сиденье для пассажира, Джоэл сразу заснул.
За ночь они проехали Аризону, сменяя друг друга за рулем на каждой заправочной станции, а утром позавтракали на стоянке для грузовиков около Альбукерке. Анджела пошла умыться в комнату для отдыха, после чего снова подкрасилась. Ее фигура в обтягивающей майке привлекла внимание некоторых водителей грузовиков, наблюдавших за ней поверх чашек с кофе. Джоэлу было неловко, что его видят рядом с ней. Успокаивало лишь то, что здесь его никто не знает.
Когда Джоэл зашел в мужской туалет умыться, то с трудом узнал свое отражение в зеркале. Перед ним было обрюзгшее лицо с бледной нездоровой кожей, подбородок покрывала щетина. Обычно он брился дважды в день и даже не предполагал, что у него будет расти седая борода. Но бритвы с собой не было, и Джоэл просто ополоснул лицо водой, стараясь смотреть не в зеркало, а на краны.
Джоэл даже не заметил момента, когда принял решение ехать с Анджелой до конца в Мемфис. Он просто не мог заставить себя предпринять что-либо другое. Он убеждал себя, что ему полезно вести машину, что ему нужен отдых.
Когда они подъехали к восточной границе штата Нью-Мексико, Анджела вновь принялась плакать. Потеряв наконец терпение, Джоэл набросился на нее:
— Да прекратите вы, ради Бога! Вы ведь даже не знали этого человека!
— Я буду плакать, когда захочу! Я не звала вас ехать со мной, так что можете убираться в любой момент!
Анджела потянулась к радиоприемнику и включила его погромче. Она с утра слушала новости, передаваемые из Мемфиса: «…число тех, кто прибыл на похороны и выстроился вдоль бульвара Элвиса Пресли, с утра увеличилось с двадцати тысяч до пятидесяти тысяч. Все они не теряют надежды увидеть тело Короля рок-н-ролла, выставленное для торжественного прощания в гостиной Грейсленда. Верной Пресли, отец певца, приказал открыть двери поместья, чтобы зайти и отдать последние почести смогло максимально возможное число поклонников певца. Со вчерашнего дня сюда прислали тысячи букетов и венков со всего мира, и на многих из них одна простая надпись — „Королю“. Никто из прибывших на похороны не может поверить, что Король умер…»
Джоэл выключил радиоприемник. Он не собирался слушать об умирающих королях. Он даже и думать не хотел о…
Анджела снова включила радио. Джоэл бросил на нее ледяной взгляд — взгляд, заставлявший трепетать губернаторов штатов и президентов корпораций. Но Анджела не обратила на него никакого внимания.
За Амарильо у них спустило колесо. На станции техобслуживания было сухо и пыльно, от растрескавшегося асфальта волнами подымался зной. Ожидая, пока им заменят колесо, Джоэл с Анджелой уселись за шаткий столик для пикников в редкой тени засыхающего китайского ясеня.
— Элвис очень много значил в моей жизни, — произнесла Анджела. — Когда мне было плохо или грустно, когда мой муж Фрэнк обращался со мной как с последней мерзавкой, Элвис был всегда рядом. Его песни примиряли меня с самой собой. Может показаться кощунственным, хотя я так не считаю, но иногда в церкви, опускаясь на колени помолиться, я смотрела на статую Иисуса — и мне казалось, я вижу там Элвиса. Он стольким пожертвовал для нас!
Джоэл подумал, что вряд ли Пресли пожертвовал чем-либо, кроме чувства собственного достоинства, но вслух этого не произнес. Эта женщина сошла с ума. Несомненно! Но что тогда можно сказать о нем самом?
— Вы учились в колледже, Джоэл? — спросила Анджела. Она впервые обратилась к нему по имени. Он не привык, чтобы женщины вроде Анджелы называли его так. Он предпочел бы, чтобы она обратилась к нему «мистер Фальконер».
— Я учился в военной академии, — сухо ответил Джоэл.
— У вас там были капитаны болельщиков?
— Нет. Конечно же, нет!
— Меня обычно выбирали капитаном болельщиков. Я была одной из лучших. — Она продолжала болтать едва слышным печальным голосом. — Один за всех, все за одного, вперед! Один за всех, все за одного… Я была очень популярна в колледже. Все ребята любили меня, потому что я никогда не задавалась, не то что другие девчонки. Я ко всем относилась хорошо. Знаете, что больше всего мне нравится в студенческой жизни? Вся жизнь впереди, и тебе кажется, что все ты делаешь правильно. Тебе кажется, что все будет прекрасно. Совсем не так, как в реальной жизни, когда выходишь замуж не за того человека и у тебя возникают проблемы с ребенком. Совсем не так, как произошло у нас с вами.
Джоэл резким движением поднялся со скамейки, едва не опрокинув ее вместе с Анджелой.
— Кто дал вам право судить обо мне? Моя жизнь прекрасна, и я не хочу в ней ничего менять!
Анджела посмотрела на него с такой печалью, что Джоэлу стало не по себе.
— Тогда почему вы едете в Грейсленд? — тихо спросила она. — Если ваша жизнь так прекрасна, зачем же вы едете со мной в Грейсленд?
Джоэл отвел взгляд в сторону. Высокая пыльная трава оставила царапины на его дорогих туфлях, на безукоризненно белой, сшитой на заказ рубашке расплылось пятно от кофе.
— Я просто устал, и мне надо развеяться. Просто отдохнуть.
На этот раз недоверчиво фыркнула Анджела.
— Не надо обманывать самого себя, Джоэл. Вы еще более одиноки, чем я.
Джоэлу захотелось резко осадить ее за это нелепое участие, но он так и не подобрал слов для ответа, которые были бы достаточно жестокими. Анджела остановилась позади него. Джоэл почувствовал, как она положила ему руку на спину и погладила, словно мать, утешающая ребенка. Глаза Джоэла закрылись, и от ее мягких, успокаивающих прикосновений утихла боль.
Рабочий станции техобслуживания сообщил, что машина готова. На этот раз была очередь Анджелы садиться за руль.
— Бог забрал Элвиса к себе, — сказала она, выезжая на автостраду с полосы разгона. — Я повторяю себе это вновь и вновь.
— Вы действительно верите в это? — Джоэл не скрывал насмешки в голосе.
— А вы разве нет?
— Я принадлежу к англиканской церкви. Я жертвую на церковь, иногда даже хожу туда, но… нет, я не верю в Бога.
— Мне очень жаль, — произнесла она с сочувствием. — Мне кажется, таким мужчинам, как вы, верить труднее. У вас столько власти, что вы себя начинаете считать Богом и забываете, насколько ничтожны на самом деле. А когда наступают трудные времена, вам не на что опереться. Со мной совсем другое дело. Я никогда не была важной, и вера была со мной всю мою жизнь.
— Бог — всего лишь утешение для невежд!
— Тогда я рада, что принадлежу к невеждам, потому что не знаю, что бы я делала без Него.
Так они продолжали свою одиссею — из Амарилло в Оклахома-Сити, из Оклахома-Сити в Литл-Рок, из Литл-Рока в Мемфис — двое немолодых людей, направлявшихся в Грейсленд: один — оплакивая уходящую молодость, а другой — желая увидеть смерть, перед лицом которой надеялся решить, хочется ли ему жить самому.
Рано утром в четверг они приехали в Мемфис. Толпа из нескольких тысяч человек дежурила около Грейсленда всю ночь, и поблизости было трудно отыскать место для стоянки автомобиля. Анджела припарковала «тойоту» несколько в стороне, у пожарного гидранта. Джоэл ощущал острую потребность принять душ, сменить одежду и съесть что-нибудь приличное. Он думал вызвать такси и направиться в отель. У него было не меньше дюжины самых неотложных дел, но все кончилось тем, что он пошел вместе с Анджелой в Грейсленд.
Из-за высокой влажности дышать было трудно. Над особняком кружили вертолеты, а все флаги на мачтах были наполовину спущены. Вид этих флагов действовал на Джоэла удручающе. Подобная пышность похорон певца рок-н-ролла показалась ему нелепой. А будут ли спущены флаги Калифорнии после его смерти? Джоэл отогнал эту мысль. Он еще очень долго не собирался умирать. После возвращения домой ему надо повидаться с доктором и рассказать, как ужасно он себя чувствует. Он пожалуется доктору на
