Укол пришелся в незащищенное место. Черт, а ведь он прав.
— Это не имеет к вам никакого отношения.
Кенни не ответил, продолжая разглядывать ее, и Эмма была готова поклясться, что он разочарован. Неужели она и вправду так труслива?
Но ей до смерти не хотелось выкладывать постороннему интимные подробности своей жизни. Выслушав правду, он наверняка сочтет Эмму жалким ничтожеством.
— Вы просто невыносимы. Зачем так давить на меня? — промямлила она.
Кенни молча ждал.
Кажется, он прав. Все было бы намного проще, расскажи она Кенни правду с самого начала. И тогда можно спокойно, ни от кого не скрываясь, осуществить свои замыслы, если… если бы только правда не выглядела так постыдно.
Мальчишки выскочили из-за стола и принялись гоняться друг за другом. Эмма позавидовала их свободе.
— Так и быть, я все скажу, — неохотно пробормотала она. — Но придется позволить мне пожить на вашем ранчо.
— Поговорим после того, как я услышу вашу историю.
— Нет. Сначала пообещайте.
— Ни в коем случае, пока не узнаю, что у вас на уме, — отрезал Кенни и, демонстративно сложив руки на груди, прислонился к дереву.
Эмма кое-как собралась с силами и напомнила себе, что не сделала ничего плохого и, уж конечно, не нуждается в хорошем отношении Кенни Тревелера, но лучше себя отчего-то не почувствовала.
— Герцог Беддингтон — один из самых влиятельных людей в Англии, — нерешительно начала она. — Старая аристократия, видите ли. Кроме того, он настоящий гений инвестиций в новые технологии и поэтому очень богат. К прискорбию, у него также не все дома. Он… — Эмма нервно сплела пальцы. — Он хочет жениться на мне.
Кенни удивленно уставился на нее.
— Сдается мне, любая женщина была бы на седьмом небе от перспективы стать герцогиней.
— Поверьте, в его предложении нет ничего личного. Он не питает ко мне никаких чувств. Просто от первых браков у него остались две девочки, и он нуждается в наследнике титула и состояния. Предполагаемая невеста должна иметь благородное происхождение и незапятнанную репутацию. Не дай Господь, чтобы имя Беддингтонов было обесчещено простолюдинкой, ведущей к тому же нормальную половую жизнь. — Эмма слегка покраснела, но упрямо продолжила: — Понимаю, это похоже на мелодраму семнадцатого века, но он не видит в этом ничего смешного, и намерения его совершенно серьезны. Я, разумеется, отказала ему, но он ничего не желает знать.
Она откровенно рассказала Кенни о том, какой ужас охватил ее, когда герцог пригрозил продать школу, и о своем отчаянном плане.
— Мне пришлось согласиться, Кенни. Не могла же я допустить, чтобы он уничтожил «Святую Гертруду»! Но и стать его женой для меня немыслимо. Вот я и решила шокировать Хью своим поведением, чтобы он сам отказался от меня.
Когда она замолчала, Кенни тяжело вздохнул и, шагнув к ближайшему столику, рухнул на скамейку.
— Что вы подразумевали, утверждая, будто не ведете нормальную половую жизнь?
Эмма не верила собственным ушам. Неужели из всего сказанного он уловил лишь одну фразу?
— Это все, что вы хотите уточнить?
— Нет, но давайте разбираться по порядку.
Мальчишки, устав от беготни, юркнули в ближайшие заросли.
— Я вовсе этого не утверждала.
— Но намекнули. Итак, о каком роде извращений идет речь?
— Не порите чушь!
— Вы уже сказали, что не увлекаетесь лесбийской любовью, и я готов вам поверить. Вы фетишистка?
— Ни в коем случае!
— Мазохистка?
— Нет!
— Значит, садистка?
— Да бросьте молоть вздор!
Кенни подозрительно прищурился.
— Только не педофилка! Этого я не вынесу.
— О, черт с вами. Я
Молчание. Щеки Эммы запылали.
— Ну же, что вы ждете? Смейтесь! Я же знаю, вас так и разбирает!
— Погодите, дайте отдышаться.
Он уперся взглядом в ее грудь.
— Интересно, как это вы ухитрились? Дожив до таких лет!
— Так уж вышло. Я вовсе не собиралась хранить невинность до старости. — Она демонстративно приподняла подбородок. — Слишком много дел, и, кроме того, я не умею общаться с мужчинами.
— Все потому, что чертовски любите командовать.
— Я не спрашивала вашего мнения.
Мальчишеский крик на мгновение отвлек Эмму. Оглянувшись, она заметила, что старший парнишка повалил младшего на землю, так, что его голова оказалась в опасной близости от острого края бетонного блока, в который была залита ножка стола.
— Осторожно, дети! — вырвалось у нее. — Если хотите драться, найдите для этого другое место.
Братья замерли и с недоумением воззрились на нее. Родители переглянулись. Кенни закатил глаза.
— Не могли бы вы не лезть не в свое дело?
Эмма повернулась к нему спиной.
— Так и знала, что вы не поймете. Поэтому и не хотела вам говорить.
Кенни обошел ее и встал лицом к лицу.
— Еще бы! Всего две ночи назад вы залезли ко мне в постель, не потрудившись поделиться весьма интересной информацией.
— Это не столь важно.
— Смотря для кого. Для меня крайне важно.
— Но почему? Какая вам разница?
— Огромная! Вы использовали меня.
Эмма недоуменно захлопала глазами, не зная, злиться или смеяться.
— Насколько я помню, все было с точностью до наоборот. Вы всегда пытаетесь свалить с больной головы на здоровую, когда знаете, что не правы?
Кенни помрачнел.
— Вы представляете себе, насколько жалки и омерзительны? — выпалила она.
— Я?! — взорвался Кенни. — Это вас никто не позаботился трахнуть!
— Смысл жизни не только в сексе.
— Ну да, а вы к тому же даже в гольф не играете.
Он с крайне расстроенным видом, хотя не имел на это ни малейшего права, рванулся к машине. Эмма решительно зашагала за ним.
— Вы самый эгоистичный, самовлюбленный тип, какого я когда-либо знала! Только что вы выслушали исповедь человека с поломанной судьбой и думаете лишь о том, как бы выйти сухим из воды.
— Вы чертовски откровенны, — рявкнул остановившийся наконец Кенни. — А теперь послушайте меня хорошенько. Единственный способ для меня вернуться в спорт — сохранять снежно-белую, без малейшего пятнышка, репутацию, а это означает, что наши с вами цели абсолютно противоположны, поскольку вы
