Батицкий перевел значение его должности как духовный отец, по-нашему поп, а по их понятиям — мулла. Мы не смогли удержаться от улыбок. Насер тоже улыбнулся и остался доволен разъяснением. А.Садат за время встречи, довольно продолжительной, не произнес ни одного слова, только слушал.
Меня Батицкий представил примерно так: «Этот молодой генерал будет непосредственно решать задачи с войсками по отражению налетов авиации Израиля на объекты Вашей страны и не допустит ее ударов по Вашим объектам». После такого заявления я по настоящему понял, какие сложные задачи придется здесь решать.
По завершении беседы, когда мы стали собираться уходить, Насер взял мою руку обеими руками и через переводчика попросил быстрее приезжать. (Я обратил внимание на то, что моя рука была, по крайней мере, в полтора-два раза меньше его. Он выглядел мощным, физически развитым человеком. Нельзя было даже предположить, что через несколько месяцев его не станет).
На следующий день мы должны были вылетать в Москву. Примерно в 9 часов утра, И.Ф.Халипов собрал нас и просил быть всем в самолете в 8.30, т. к. знал, что Батицкий приезжает раньше намеченного срока и ждать никого не будет. Мы все были на аэродроме в 8.00. От имени Г.А.Насера нам вручили сувениры. В коробке, которую вручили мне, когда ее вскрыл в Москве, оказалась инкрустированная деревянная тарелка и отрез материала на костюм. Тарелка сейчас висит на стене в моей квартире, а костюм, который мне сшили на 50-летие, я и сейчас иногда одеваю. Эти вещи — память о тех важных событиях в моей (и не только моей) жизни.
На аэродром Батицкий прибыл в 8.30. К этому времени в салоне не оказалось двух полковников из ГКЭС, накануне попросивших разрешения лететь с нами. Когда Батицкому доложили об этом, он дал команду лететь. Машина с опоздавшими полковниками подъехала, когда двери уже были закрыты и включены двигатели. Батицкий все равно приказал взлетать: «Как сумели опоздать, так сумеют и прилететь». Он всегда любил четкость и не любил опозданий. Так он приучал нас к порядку. Лично я считал это правильным и в своей практике сам старался не опаздывать и требовал того же от подчиненных.
По возвращении из ОАР группа генералов обобщила результаты рекогносцировки, подготовила схемы и материалы для доклада Министру обороны Маршалу Советского Союза Гречко А.А.
На совещание к Министру обороны, которое состоялось 5–7 января, я не был приглашен. Однако Батицкий приказал мне ехать на совещание с напутствием: «Посидишь в задних рядах, послушаешь. Это будет полезно». Кроме Батицкого на совещание прибыли от войск ПВО генерал-полковники Щеглов, Созинов, Халипов. Здесь же я увидел представителей от ВМФ, ВВС во главе с Главкомами и стало ясно, что совещание касается не только войск ПВО.
Первым докладывал Главком ВМФ адмирал флота Горшков С.Г., затем от ПВО генерал-полковник Щеглов А.Ф. Оба доклада прошли без существенных замечаний со стороны Министра обороны. От ВВС докладывал первый заместитель Главкома маршал авиации Ефимов А.Н. Все шло нормально, но когда Ефимов А.Н. попросил увеличить количество авиации для направления в АРЕ, Гречко прервал его и высказал свою неудовлетворенность докладам, указав, что нужно решать задачи не числом, а умением, и надо думать не только о себе, но и о нашей стране, об ее обороне. Далее он сказал примерно следующее: «А Вы, товарищ Ефимов, рассуждаете, как плохой купец, — все готовы продать». После чего не дал ему больше говорить и приказал сесть.
В зале наступила тишина. Все чего-то ждали. И тут Гречко спросил: «Есть здесь командир дивизии ПВО?». Не только я, но и Главком войск ПВО и его заместители не ждали такого оборота событий, так как командир дивизии, т. е. я, на совещание не приглашался и, конечно, не готовился к докладу.
Я находился в заднем ряду. После вопроса Гречко встал и доложил: «Командир дивизии генерал Смирнов». «Доложите, товарищ Смирнов, как будете выполнять поставленные задачи».
Выйдя к схемам, я доложил о боевых порядках, о боевых возможностях, о подготовке личного состава, о возможных действиях авиации противника. Отвечал на вопросы министра. После этого Министр Обороны объявил перерыв.
П.Ф.Батицкий подошел ко мне и сказал: «Ну что, рыжий, на обед заработал». Было ясно, что он остался доволен моим докладом. Это был мой первый, но не последний, доклад министру обороны.
Получив указание о формировании оперативной группы в количестве 20 человек, я отбыл к месту службы в город Днепропетровск.
В середине января 1970 года во главе оперативной группы я вылетел в ОАР, чтобы оказать помощь арабской стороне в строительстве инженерных сооружений, оборудовании боевых порядков для размещения частей и подразделений дивизии.
В составе группы не было ни одного переводчика (что совершенно недопустимо при формировании групп для работы за рубежом). Понятно, как трудно пришлось решать поставленные задачи без знания арабского или другого иностранного языка. Подавляющее большинство арабских офицеров старшего и высшего звена хорошо знали английский, а некоторые из них немного знали русский.
В 1965 году я закончил академию Генерального штаба, в которой неплохо было поставлено изучение иностранных языков. Я сдал кандидатский минимум по английскому и в то время мог свободно без словаря читать газету на английском языке. К 1970 году я успел все основательно подзабыть, и поэтому пришлось заниматься языком вплотную.
Вылет оперативной группы заблаговременно имел целью не только ускорение строительства боевых объектов, но и контроль за качеством строительства, выполнение договорных обязательств по созданию сооружений командных пунктов частей и зе-нитно-ракетных дивизионов (ЗРДН), которые способны выдержать удары прямого попадания 500 килограммовой авиационной бомбы. Толщина железобетона центра стартовой позиции с песчаной прослойкой составляла до 4,5 метров.
Для того, чтобы успешно выполнять боевые задачи и не иметь потерь личного состава, наше правительство и Министр обороны впервые в практике действий войск ПВО выделило для каждого ЗРДН взвод непосредственного прикрытия. В состав этого взвода входило четыре «Шилки» (радиолокационный боевой комплекс, состоящий из радиолокатора и счетверенной огневой установки скорострельностью 1000 выстрелов в минуту на один ствол) и отделения ПЗРК — «Стрела-2» (переносной зенитно-ракетный комплекс). Эти взводы сыграли свою положительную роль во время ведения боевых действий. На совещании у Министра обороны, о котором говорилось выше, мне было приказано докладывать Главкому войск ПВО о ходе строительства объектов, и только по моему докладу о завершении строительства Министром обороны будет дан приказ о прибытии войск в ОАР.
На строительстве объектов работали десятки тысяч египтян. Строительство шло довольно успешно, но до завершения всех объектов было еще далеко. Строящиеся объекты, на каждом из которых были задействованы сотни людей, подвергались бомбардировкам израильской авиации. Имелись человеческие жертвы.
Несмотря на неготовность КП и стартовых позиций (СП) мы получили сообщение, что войска вышли и прибудут в Александрию. Было приказано принять войска, поставить на боевые позиции и приступить к выполнению боевой задачи. Помня указание Министра Обороны о том, что войска будут прибывать в ОАР только после моего доклада о готовности к их приему, я возмутился и отправился в резиденцию Главного военного советника, чтобы немедленно доложить Министру (по ЗАС) о неготовности к приему войск и, следовательно, просить задержать их прибытие.
Я встретил генерал-полковника А.Ф.Щеглова и с возмущением доложил ему обо всем. Щеглов улыбнулся, взял меня за плечо и наставительно сказал: «Алексей, (он так дружески меня называл) ты же большой начальник, и должен соображать». Несмотря на мои доводы, он продолжал спокойно разъяснять мне несерьезность моих возражений. «Если пошли войска без твоего доклада, значит, есть на то причины, значит, принято такое решение, и нам с тобой надо сделать все, чтобы в этих условиях успешно выполнить боевую задачу». «Поостыв», я все понял, и мне стало стыдно за свой дилетантизм в военно-политических делах, хотя и был, как заметил А.Ф. Щеглов, «большим начальником». Это было для меня хорошим уроком, и позже я нередко его вспоминал и учил на этом примере подчиненных мне офицеров.
Операция по переброске войск морем была проведена с соблюдением большой секретности и успешно завершена. Как она осуществлялась — тема для отдельного разговора. Она требовала от личного состава огромной морально-психологической выдержки и большого напряжения сил. Выгрузка техники в порту, марши по незнакомой местности, в кромешной темноте, прошли в целом успешно. Были, конечно, и
