окна, продолжая безмолвную борьбу с собой. Она всегда гордилась умением здраво мыслить. Что изменилось? Неужели достаточно сотрясения мозга, чтобы человек полностью переродился, чтобы начал воображать себе ночные визиты призрака, настолько реального, чтобы целовать и прикасаться?
Да и увлечение Стоуном, если уж на то пошло, немногим лучше. Очарованный принц, ни — чего не скажешь! И все же она напрасно напоминала себе о его безответственности в отношениях с женщинами. Стоун волновал ее, будил желания, его близость была все равно что близость вулкана. В его объятиях Тэра ощущала опаляющий жар сродни тому, что исходит, должно быть, от лавы, все сжигающей на своем пути. Со Стоуном она забывала все свои принципы, как деревенская простушка, которую для этого достаточно ущипнуть за бок.
И что самое ужасное, Тэру все больше занимала мысль, каково однажды оказаться в постели с этим мужчиной, позволить ему все, на чем он так нахально настаивал, и наконец узнать о себе самой всю беспощадную правду. «Нет, ни за что! — каждый раз мысленно восклицала она. — Нужно избегать Стоуна Прескотта, как прокаженного! Пусть Джулия тешит себя надеждой приручить человека вроде него».
Тэра боролась с собой вот уже двое суток, и днем, и во мраке ночи, и чувствовала себя на грани нервного срыва. Возможно, она предпочла бы остаться в Сент-Луисе, если бы знала, что судьба уготовила ей подпасть под сомнительное обаяние простого ковбоя… а возможно, наоборот, бросилась бы навстречу этой авантюре с уверенностью в легкой победе над судьбой.
— Ну, мисс Уинслоу, каково ваше мнение о каньоне Пало-Дуро теперь, когда вы окружены его стенами? — послышалось за ее спиной, и девушка с удивлением узнала голос хозяина дома.
До сих пор Меррик Рассел не выказывал желания вести с ней светскую беседу. Послушно оглядев окружающее, Тэра наткнулась взглядом на загон, в котором Стоун Прескотт пытался надеть на Вулкана седло. Жеребец упрямился, и Джулия, следившая за действиями объездчика, опершись на изгородь, заливалась веселым смехом. Тэра поспешно перевела взгляд на стену каньона, на которой все еще лежал отблеск заката, словно гигант художник мазнул по песчанику оранжевой, желтой и бурой краской.
— Что я могу сказать? Мне еще не приходилось видеть подобную красоту. — ответила она искренне — Да и вообще впечатление от вашего ранчо чудесное. Сент-Луис по сравнению с ним кажется ничем не примечательным городишком.
— А вам не приходило в голову, скольких сил, пота и даже крови потребовалось на обустройство этого ранчо? — спросил Рассел с явственным оттенком горечи.
— Вы как будто сожалеете о затраченных усилиях, — заметила девушка и повернулась.
И снова ей бросилось в глаза неуступчивое, властное и в то же время какое-то безрадостное выражение лица собеседника, Даже во время единственной попытки быть любезным с гостьей Меррик пребывал в своем собственном мире, и его общение было лишь внешним, вымученным. Впервые Тэре пришло в голову, что этот человек, может быть, по-своему несчастен.
— Я делаю все, что могу, чтобы сохранить «Даймонд», — ответил Меррик брюзгливо. — Никто не может понять, чего это стоит, даже мой родной брат при жизни доставлял мне одни неприятности. Я из кожи вон лез, чтобы превратить ранчо в подлинный рай для скотоводов, а Верной только шире расставлял пальцы, чтобы имущество просачивалось сквозь щели. С его стороны подло призраком таскаться по Пало-Дуро… — На мгновение в его глубоко посаженных глазах сверкнула ненависть, но потом он опомнился и снова ушел в себя. — Ладно, это дело прошлое. Одно могу сказать: все мало-мальски стоящее в этой жизни не достается даром.
Интересно, что в изображении Меррика Рассела Ночной Всадник был видением злобным, мстительным, жадным и подлым, в то время как в сознании Тэры он являл более сглаженные, а порой и обаятельные черты. Возможно, среди всего прочего хозяин ранчо был подвержен мании преследования.
Между тем Меррик отхлебнул кофе из чашки, которую держал в руке, и продолжал беседу:
— Мало того, что по моей земле бродит привидение, беспокоя скот, отпугивая наемных работников, так еще и ваш отец решил объявить против меня крестовый поход.
Только тут Тэре стала ясна цель начатого разговора, и она внутренне напряглась, готовясь выслушать упреки. — Теренс Уинслоу ведет себя так, будто за мной числится десяток тяжких преступлений, которые нужно во что бы то ни стало обнародовать, — с невыразимой горечью продолжал Меррик. — Вы, конечно, слышали слухи? Что Верной погиб по моей вине, что это было подстроено. Ложь! Знаете, как все было на самом деле? Нам только что пригнали стадо молоденьких бычков, и вечно голодные бродяги-команчеро решили отбить парочку. В суматохе это было бы нетрудно сделать, поэтому они нарочно привели стадо в неистовство, а поскольку Верной в тот момент осматривал полученных животных, он оказался в самой гуще. Надежды на спасение не было никакой, и я только погиб бы вместе с ним, если бы сунулся под копыта. Не правда ли, очень легко обвинить человека? Особенно, если завидуешь его богатству.
— Я вам сочувствую, — искренне воскликнула девушка. В словах Меррика была изрядная доля истины. Зависть часто толкает людей на злобные и несправедливые поступки и уж тем более порождает сплетни, пачкающие чужое имя. Неудивительно, что Меррик разучился улыбаться!
— Если бы мне довелось услышать эти слова от вашего отца, я бы простил ему всю эту газетную кампанию, — проворчал тот. — Но Теренс Уинслоу упорствует, уж не знаю почему. Теперь он готов обвинить меня в смерти дона Мигеля. Хорошо еще, что для публичного обвинения требуются доказательства!
Девушка решила уйти от разговора, дабы не сболтнуть что-нибудь лишнее.
— Прошу прощения, — произнесла Тэра со слабой улыбкой и прижала ладонь ко лбу. — Похоже, я слишком долго пробыла на солнце. Небольшой отдых облегчит головную боль. Если вас не затруднит, передайте Джулии, что я уже поднялась к себе и что до завтра мы не увидимся.
У нее не было намерения сидеть весь вечер взаперти, но что сделано, то сделано. Она не перегрелась и нимало не устала, наоборот, ей не стоялось на месте. Внезапно Тэре пришла в голову идея украдкой выбраться из дома и немного проехаться в полном одиночестве.
Она выбрала черную амазонку, надеясь, что та поможет ей раствориться в темноте. Подобрав подол, чтобы ненароком не споткнуться, девушка прокралась вниз по лестнице мимо гостиной, откуда доносились приглушенные голоса Джулии и ее отца. Спальня Меррика находилась на первом этаже, рядом с задней дверью, что поначалу удивило Тэру. Поразмыслив, она решила, что так хозяин дома может покидать его в случае необходимости, не опасаясь потревожить сон дочери.
Оказавшись снаружи, девушка облегченно вздохнула. Воздух заметно посвежел, к тому же чувствовалось приближение дождя. Тэра только беспечно пожала плечами. Она никогда не была неженкой и не боялась вымокнуть. Одиночество манило ее — и пусть над Пало-Дуро разразится хоть ураган!
Стоуна Прескотта не было видно ни в одном из загонов. Не оказалось его и на конюшне. Очевидно, он уже расположился где-то на ночь. Тем лучше, подумала Тэра, в его присутствии она не доверяла собственной выдержке. Стараясь действовать тихо, девушка принесла из запасника седло и упряжь и вскоре уже выводила Хезел из стойла. Отъехав от особняка, она осмотрелась и направила лошадь в ту сторону, где еще не бывала ни разу. Вскоре впереди показалась крутая заброшенная тропа, постепенно поднимавшаяся все выше и выше. Из любопытства Тэра направила Хезел по этому узкому карнизу. Она была уверена, что сумеет справиться с лошадью.
Когда тропа круто повернула за выступ скалы, Тэра увидела перед собой белое пятно. Кто-то двигался в том же направлении! Не обязательно было напрягать слух, чтобы различить цокот копыт по камню и шорох мелких камешков, скатывающихся с обрыва. На этой высоте ветер свистел и подвывал в трещинах скал, издавая звук, от которого мурашки бежали по коже. Вдобавок издали доносилось ворчание грома. Эти звуки вызвали в памяти Тэры глухой, полный скорби голос призрака. Если только это призрак, напомнила себе девушка. Однако кто-то ехал верхом впереди на белом жеребце, и это была уникальная возможность выяснить, кто именно.
Тэра стиснула зубы и отпустила удила, предоставляя умной лошадке самой выбирать путь на извилистой тропе. Белое пятно впереди то появлялось, то исчезало. Чем дольше продолжалась погоня, тем тревожнее становилось у Тэры на душе. Тропа вилась и вилась вперед, уходя в никуда.
Напряжение начинало сказываться. Одно неверное движение — и все кончено. К счастью, Хезел и впрямь была самой спокойной лошадкой на ранчо. В какой-то момент, заглядевшись на тропу, Тэра надолго отвлеклась от белого всадника, а когда вновь всмотрелась вперед, там никого не оказалось. Сердце, которое и без того стучало, как безумное, заколотилось еще чаще. С риском свалиться в пропасть девушка
