своем.
— О, Юлиус, в мире полно таких, как Сандра, умирающих от желания быть любовницей столь знаменитого человека. Я просто не могу быть одной из них. — Лиз была на грани истерики, голос ее дрожал. — Пожалуйста, оставь меня в покое. Неужели ты не понимаешь? Я не могу стать такой, какой ты хочешь меня видеть.
— Я не хочу терять тебя, Элизабет, — сказал Кросби после долгого молчания, — но и вставать на колени не собираюсь!
Все в Лиз рвалось к нему, требовало согласиться на любые условия. Один звук голоса любимого наполнил ее желанием вновь очутиться в его объятиях, ощутить на теле его руки. Но мысль о том, что она окажется запертой в какой-то снятой Кросби квартире, где ей совершенно нечем будет заняться, а останется лишь ждать его редких приходов, укрепила Элиз в принятом решении. Она любила Кросби слишком сильно, чтобы согласиться на его предложение.
— Извини, Юлиус, — сказала Лиз после минутной паузы. — Я не хочу быть твоей содержанкой. — Она глубоко вздохнула. — Давай простимся. Пожалуйста, не звони мне больше.
Она крепко зажмурила глаза, затем медленно опустила трубку.
— Я не хотела бы вмешиваться, дорогая, — сказала Хэлен во время обеда, — но совершенно ясно, что у тебя что-то произошло. Если хочешь, поговорим об этом, может быть, я смогу помочь!
Элизабет положила вилку, напряженно уставившись в одну точку.
— Ну, — сказала она, поднимая глаза, — как вы уже, наверное, догадались, это звонил Кросби.
— Да, и я также поняла, что ты приехала не просто погостить. Ты ушла с работы. — Женщина помолчала, потом осторожно спросила: — Вижу, что с писателем довольно трудно работать?
— Конечно, — ответила Лиз. — Но проблема не в этом. Мне нравилось работать с ним. Он… — Девушка пожала плечами. — Я… не знаю, как это объяснить. Он такой живой!
Хэлен нахмурилась.
— Тогда почему?..
Элизабет посмотрела на нее отсутствующим взглядом.
— Я влюбилась в него, вот почему!
— Ах, — сказала женщина, подняв глаза к небесам, — я понимаю. А он настолько занят работой, что не обращает на тебя никакого внимания…
— Нет, дело в другом. Если б было так, я бы с этим смирилась. Он хотел, чтобы я стала его любовницей, намеревался снять мне квартиру!
Хэлен долго молчала. Наконец она встала, налила две чашки кофе и вернулась с ними к столу.
— А это полностью исключается, как я понимаю? — осторожно спросила она.
— Конечно, исключается! — выкрикнула Лиз. — Это так типично для него — высокомерие, слепота в отношениях с людьми! Не могу понять, как человек с таким проницательным умом может быть настолько туп, когда дело касается чувств! Женщины немного посидели молча, попивая кофе, потом Хэлен откашлялась.
— Значит, он звонил и просил тебя вернуться?
— Да. Можете в это поверить? Ему кажется, что он может меня оскорблять, а затем спокойно просить вернуться и работать у него!
Хэлен покачала головой:
— Могу себе представить! И не виню тебя за то, что ты злишься. У него действительно нет никакого понятия о чувствах других людей.
Элизабет подозрительно посмотрела на женщину. В ее голосе звучали странные нотки. Она на самом деле соглашалась с ней или в тоне ее была нотка сарказма? Но Хэлен сидела, спокойно потягивая кофе: воплощенная невинность. Потом она вопросительно подняла бровь.
— Знаешь, я что-то не все понимаю. Ты говоришь, что любишь его, и ясно, что и он по-своему относится к тебе очень хорошо. Но ты говоришь о нем как об опытном развратнике, который пытается соблазнить невинную юную девушку.
Элизабет оторопела.
— Хэлен! — воскликнула она наконец. — Вы хотите сказать, что мне следовало согласиться на его предложение?!
— Нет, не совсем так. Я только думаю, что любить выдающегося человека непросто. Должны быть и компромиссные решения.
Лиз медленно поднялась с кресла.
— О, Хэлен, я больше не хочу говорить об этом. Я совершенно разбита. Если вы не возражаете, я приму ванну и лягу.
— Конечно, дорогая. Завтра все покажется тебе гораздо проще!
Но Хэлен оказалась не права. Хотя Элизабет была уверена, что не может вернуться к Кросби ни при каких условиях и что она поступает правильно, сердце девушки отказывалось соглашаться с этим. Чувство тоски по Юлиусу продолжало мучить ее, а сомнения разрывали сердце.
В течение последующих дней Лиз с радостью откликалась на предложения Хэлен, пытавшейся развлечь ее, но сердце девушки не принимало в этом участия. Вопрос о Юлиусе Кросби больше не обсуждался, а тот не пытался вновь связаться с ней.
Как-то позвонил Джек, но у девушки не было настроения для свидания с ним.
Однажды вечером, примерно через неделю после ее приезда, Элиз мыла посуду после ужина и вдруг услышала голос приятельницы из гостиной, где та смотрела последние известия. Она звала так настойчиво, что Элизабет быстро вытерла руки и побежала посмотреть, что случилось.
— Лиз! — взволнованно кричала Хэлен. — Иди сюда и садись. Сейчас будут передавать интервью с Юлиусом Кросби!
Девушка уселась в кресло.
— Но он никогда не дает интервью, — произнесла она, сбитая с толку. — Особенно после того, последнего раза…
— Ш-ш-ш, — зашикала Хэлен. — Смотри!
Реклама кончилась, и на экране появился Юлиус, сидящий за письменным столом в своем кабинете дома. Напротив него расположился известный телевизионный ведущий, который считался профессионалом высокого класса и умел создать атмосферу раскованности, разговорить собеседников, не задавая им провокационных вопросов. Но все равно Элизабет не могла поверить глазам.
— Прежде всего, мистер Кросби, — начал ведущий, — хочу поблагодарить вас за то, что согласились дать интервью.
— Не стоит благодарности, — пробурчал Кросби.
Элизабет с трудом удержалась от смеха. Выражение лица Юлиуса было вполне миролюбивым, но девушка знала его достаточно хорошо, чтобы понять: за непроницаемой внешностью ее бывшего босса скрывается мучительная неловкость из-за того, что его личная жизнь выставлена на всеобщее обозрение. Лиз ломала голову над тем, что же подвигло его на это.
Ведущий продолжал:
— Мистер Кросби, мы все отлично знаем, что вы не любите обсуждать книгу, над которой трудитесь. Но все же вы согласились на встречу. Не могли бы вы хотя бы в общих чертах рассказать публике о содержании новой работы?
— Хорошо. Все происходит в Мексике. Я всегда любил эту страну и несколько месяцев назад отправился в круиз по ее побережью. Это путешествие оказалось очень важным для меня и в личном плане.
— Это очень интересно, — уцепился за его слова ведущий. Нетерпеливо задвигав плечами, он наклонился к Юлиусу, стремясь воспользоваться его необычной откровенностью. — А не могли бы рассказать поподробнее?
Элизабет фыркнула. Как же! Любое вторжение в личную жизнь писатель считал немыслимым. Но ведь он сам завел этот разговор? И что Кросби имел в виду, говоря о значимости поездки лично для него? Лиз наклонилась вперед, подперев подбородок ладонью и внимательно слушая.
— Попробую, — отозвался Юлиус. — Во время путешествия я встретил человека, который стал очень
