настораживаться. «Женщины, наверно, пачками падают в его объятия!», — с раздражением отметил Максимов. Чутье подсказывало: это враг, будь начеку.
— Прошу прощения за вторжение, — голос вошедшего был веселым, уверенным. — Язнаю, вы сейчас не принимаете, но дело у меня очень серьезное и выгодное для вас, Александр Васильевич.
Максимов недовольно поморщился.
— Какое еще дело? У меня с минуты на минуту заседание начинается.
Гость усмехнулся:
— Речь идет о продаже на Запад специфической продукции вашего «Центра». Сейчас многие торгуют в России, но далеко не у всех есть надежные каналы сбыта. Наша посредническая фирма их имеет и предлагает вам деловое сотрудничество. А вы получите высокие проценты с продаж…
Максимов будто плыл в тумане и пропустил момент, когда посетитель переменил тему и пустился в рассуждения о расценках на радиоактивные материалы и редкоземельные металлы.
— Обратите внимание на цены, сложившиеся на международном рынке. Здесь можно очень хорошо заработать. Вы не находите?
Незнакомец сделал паузу, ожидая ответа. Максимов покачал головой.
— Вы правы, но у нас в «Центре» такие материалы не производятся.
Посетитель удивленно посмотрел на директора.
— Вы, наверное, шутите, Александр Васильевич. Вы производите «красную ртуть», осмий-187, иттербий-168 и другие редкоземельные элементы.
Максимов нервно запустил пальцы в шевелюру. Откуда этот шельмец узнал? Это же государственная тайна. На всем предприятии об ассортименте продукции знает лишь узкий круг людей, в профильном министерстве и Министерстве обороны — несколько человек. И вот — вторая утечка информации… Впрочем, секрет трех — это уже не секрет, — вспомнил он французский афоризм. Однако вслух сказал:
— У вас неверные сведения. Такая продукция у нас не выпускается.
Гость посмотрел ему прямо в глаза.
— Вообще-то ответ совершенно правильный, но не для меня. Мне известна вся номенклатура выпускаемых вашей фирмой материалов. У меня деловое предложение. Мы продаем на Западе «красную ртуть» и редкоземельные металлы по их настоящей цене. Вы лично получите сразу после вывоза десять процентов действительной стоимости товара, а это очень большие деньги. Завод тоже получит причитающуюся сумму по ценам, указанным в договоре с нашей фирмой. Ну, как вам мое предложение?
«Вчера Жерон предлагал большие деньги, сегодня этот. Сговорились они, что ли?» — подумал Максимов, а вслух сказал:
— Если даже предположить, что такая продукция у нас выпускается, то вы должны знать, что это стратегический товар. Его запрещено продавать за границу. Минобороны категорически против таких сделок.
— Дорогой Александр Васильевич, я все это знаю, — перешел на более фамильярный тон гость. — Я знаю также, почему Минобороны против этого. Ведь некоторые генералы сами торгуют этим товаром, получая приличный доход. А я помогу вам очень хорошо заработать при полном отсутствии риска. Вы только прикажете охране открыть ворота и пропустить машины с грузом. Машины будут наши, погрузим все сами. Вам остается только вывезти груз с территории «Центра».
Поскольку Максимов не проронил ни слова, гость продолжил свой монолог:
— Подумайте, Александр Васильевич. Минобороны платит за вашу продукцию жалкие гроши. Я смогу продать ее по ценам мирового рынка, и мы с вами станем миллионерами, на вашем счете в швейцарском банке появится несколько миллионов долларов. Счет будет непрерывно расти. Разве это не вдохновляет?
— А если я откажусь от вашего заманчивого предложения?
— Тогда о вас появится небольшая заметка в газете.
— Какая заметка?
— А вот такая. Взгляните сюда.
Посетитель подал Максимову газету и указал на подчеркнутый заголовок:
Максимов прочитал и побледнел. Сердце его болезненно сжалось, по спине пополз холодок.
— Советую хорошенько подумать, Александр Васильевич, — жестко сказал незнакомец. — В пятницу я позвоню вам, чтобы уточнить кое-какие детали. И не рекомендую обращаться в органы. Там есть наши люди, и мне сразу станет известно об этом.
Незнакомец вышел, не попрощавшись.
Оставшись один, Максимов откинулся назад, на спинку кресла, и попытался расслабиться. Но нервы были натянуты до предела. «Ну, думай, думай, соображай!» — подстегивал он самого себя…
Прошло два очень тяжелых и долгих дня, в течение которых угрозы и предложения визитера не выходили у Максимова из головы. Он все время вспоминал безжалостное лицо непрошеного гостя. В пятницу в десять утра ему по селектору позвонила секретарша Леночка.
— Александр Васильевич, простите, вас к телефону. Сказали, что вы очень ждете этого звонка. Соединить?
— Слушаю вас, — директор взял трубку правой рукой, левой вытащил платок из заднего кармана и вытер пот со лба. Затем закурил сигарету. В трубке послышался уже знакомый голос:
— Здравствуйте, это Волков. Впрочем, извините, я не представился, когда заходил во вторник. Как насчет моего предложения?
— Ответ отрицательный, — твердо сказал Максимов.
— Вы хорошо все обдумали, Александр Васильевич?
Максимов потной ладонью стиснул телефонную трубку.
— Да.
— Послушайте, Александр Васильевич, — попытался нажать Волков, — вы же умный человек…
— Я сейчас занят, — перебил его директор и бросил трубку.
Максимов был в ярости, кровь бросилась ему в лицо… Теперь пройдет не один час, прежде чем ему удастся успокоиться…
«Шкода» Савельева плавно неслась по довольно приличному шоссе, на подъезде к Новообнинску дорогу обступили высокие сосны и ели, образуя серо-зеленый тоннель, расцвеченный мягкими предвечерними тенями. День был безоблачный, но какой-то странный: небо словно выцвело на солнце, в нем не было той кристально-чистой голубизны, к которой Савельев привык в Крыму, откуда был родом. Глядя на залитый неярким светом пейзаж, Савельев размышлял о том, что ожидает его в Новообнинске.
Ясно, что за хищениями «красной ртути» и других изотопов стоят какие-то высокопоставленные люди. И не нужно быть большим умником, чтобы понять: это неофициальное расследование таит огромную опасность. Боялся ли он смерти? Савельеву было сорок два года, при росте сто восемьдесят пять сантиметров он весил около восьмидесяти килограммов, здоровье — слава Богу… Он уже раз пять раз побывал на краю гибели, видел лик смерти, и его не тянуло увидеть этот лик снова. Савельев не боялся боли, терпеть-то он умел, и не боялся уйти из жизни: все равно это придется сделать рано или поздно. Но он боялся уйти неподготовленным. Десять лет назад, скорее мертвый, чем живой, он лежал на операционном столе. Пока хирурги пытались его спасти, он освободился от своего тела и со стороны наблюдал за своими бренными останками. Затем он ощутил себя летящим в тоннеле навстречу ослепительному свету. В самый последний момент Савельев услышал голос. Это был не человеческий голос, и он приказал Савельеву остаться… Господь позволил ему вернуться к жизни… Очевидно, он не выполнил полностью свою миссию на земле.
После пережитого Владимир Сергеевич почувствовал, что может улавливать мысли и чувства людей, и ощутил себя духовно обновленным. Главным же было то, что опыт смерти привел Савельева к вере в
