Темный страж

глубже: то погружаясь, то отступая в грешной игре, которая захватила ее в кружащем голову восторге. Ее тело сжалось, вышло из-под контроля, безудержное, пойманное в серии сокрушительных землетрясений.

Люциан переложил ее ноги себе на талию и уперся своим пульсирующим, ноющим членом в ее горячий влажный вход, внимательно наблюдая за ней, когда начал медленно входить в нее. Она была маленькой, узкой и такой горячей, что он вздрогнул от удовольствия, когда ее тело принимало его все больше и больше, дюйм за дюймом.

— Еще, — тихо промолвил он, — ты можешь принять всего меня. Мое место здесь, внутри тебя, любимая. Я принадлежу ему.

Его убежище, его рай.

Он начал двигаться, погружаясь в нее длинными, сильными толчками, входя все глубже и глубже, соединяя их, с бешеной скоростью наращивая трение, безжалостный в своей страсти. Он потворствовал себе, овладевая ее телом и без оговорок отдавая ей свое тело, вновь и вновь заставляя ее содрогаться в экстазе. Он чувствовал нарастающее тепло, мог ощущать бесконечное сжатие ее мышц вокруг него, тугих и горячих, обхватывающих его, пока он не потерял контроль, пока его тело не воспарило вместе с ее.

Джексон чувствовала измождение, была не в силах пошевелиться, ее глаза были закрыты, тело бесконечно содрогалось, туго обхватывая Люциана, удерживая его внутри нее. Он наклонился к ней, языком слизнув капельку пота с маковки одной ее груди. От этого действия ее тело вновь содрогнулось, но она так устала, что могла всего лишь лежать под ним, горя в огне. Он лежал на ней, вдыхая ее запах, ее тело было полностью скрыто под его. Их сердца бились как одно, их легкие работали совместно. Джексон медленно отцепила пальцы от дерева, и ее руки беспомощно легли по бокам. У нее не было сил даже прижать к себе Люциана, она могла только наслаждаться ощущением его рта на своей груди. Они лежали вместе, их тела были переплетены, его губы скользили по ее в молчаливом поклонении. Она провалилась в туманное мечтательное состояние и была поражена, когда он пошевелился, неохотно отодвигаясь от нее.

Люциан сел, его руки обвились вокруг ее плеч, поднимая ее и прижимая к нему. Они добрались до пещеры как раз к тому моменту, когда начала подниматься заря. Над землей, должно быть уже вовсю светит солнце. Затратив огромное количество энергии во время своего первого полета, Джексон была невероятно уставшей к моменту их прибытия на место. Их любовная игра была долгой и грубой. Он чувствовал, как в нем бьется ее утомление.

— Нам следует подумать об отдыхе.

Ее сердце дико подпрыгнуло. Здесь не было спальни с уютной постелью. Она знала, что он похоронит их обоих глубоко в земле и не извинится. Эта мысль внушала тревогу, несмотря на всю ее усталость.

— Я ведь совсем не похожа на остальных карпатских женщин? — это прозвучало печально. Ее беспокоило то, что она не могла с готовностью приспособиться ко всем требованиям своей новой жизни.

Он нашел ее рот своим, его язык закружился в танце с ее, ища, пробуя, любя ее, успокаивая. Его глаза собственнически мерцали, когда он поднял на нее взгляд.

— Ты другая во многих отношениях, ангел, но не в тех, о которых ты думаешь. Наши женщины никогда не охотятся на вампиров вместе со своими Спутниками жизни, как желаешь делать это ты. Охота на вампиров — это больше того, что я хочу для тебя. Если бы дело было только в этом, то я бы отказал в такой возможности. Но это желание — часть твоей личности, твоей натуры. Я могу только принять тебя такой, какая ты есть, а не такой, какой я хочу, чтобы ты была — спокойной и в безопасности под моей защитой. Это единственное различие, которое всегда призывает меня идти на компромисс.

Она покачала своей головой, отрицая это, потом потерлась носом об его грудь, ее ресницы опустились.

— Я — коп. Я всегда была копом. Это то, кто я есть.

— Ты моя Спутница жизни, а не коп. Когда мы охотимся — охотимся вместе, ты будешь следовать за мной, — это было больше, чем утверждение, это была команда, приказ. Он сказал это со всей своей многовековой уверенностью в голосе.

Джексон прислонилась к нему, вжимаясь своим хрупким телом в его по-мужски сильное тело. Если ему хочется отдавать ей приказы, что ж, ей все равно. Она никогда не будет охотиться на вампиров без него. Сама мысль об этом была пугающей. В своей работе она руководила мужчинами, потому что была асом в том, чем занималась. Но в охоте на вампиров она с радостью уступит роль лидера Люциану. Он сражался с немертвыми в течение веков и был мастером в этом.

— Все в порядке, Люциан, давай покончим с этим и отправимся спать, пока я не свалилась.

Люциан снова нежно поцеловал ее в губы.

— Ты будешь в безопасности, моя любовь.

— Знаю, — пробормотала она ему в шею, ее длинные ресницы опустились вниз, — я просто не хочу знать подробности. Я считаю, что кое-какие вещи лучше оставить в покое.

— Под моей защитой ты в безопасности, — повторил он, желая убедить ее. И всегда будет. Он любил ее. Каждая его мысль была о ней. Он бы сделал все что угодно, лишь бы ее переход был легким, но он также хотел, чтобы это было ее собственным шагом. Он медленно склонил свою голову к ее, его тлеющий взгляд остановился на ее губах. Он желал ее. Даже с солнцем, поднимающимся все выше и выше, и телом, приобретающим свинцовую тяжесть, он все еще желал ее. Он поцеловал ее нежно, лениво, словно в его распоряжении было все время мира, чтобы насладиться ею.

Джексон расслабилась рядом с ним, отдаваясь чудесам и магии его поцелуя. Это была последняя вещь, которую она помнила, последняя вещь, которую она взяла с собой в свой сон.

— Спи спокойно, ангел. Возьми меня с собой в свои сны. Ты не проснешься, пока я не прикажу тебе. У тебя не будет страха ни перед землей, ни перед ее доброжелательными руками.

Губы Люциана поймали ее последний вдох, когда она уступила его требованию и уснула. Его желудок огненно сжался, каждая мышцы в его теле натянулась. Она была так красива, так совершенна. Ему никогда не привыкнуть к мысли, что она ставит его желания, его безопасность и его счастье превыше своих собственных. Она приглядывала за ним, беспокоилась о нем, нуждалась в нем. Тихий стон вырвался у него. Она думала о нем только хорошее, у нее и мысли не возникала, что его надо бояться. Ей и в голову не приходило, что он способен на массовые разрушения, если что-нибудь будет угрожать ей. Она слепо доверяла ему. Всецело верила в него. И не понимала, что это значило для него. На протяжении веков все люди, чьей защите он посветил свою жизнь, боялись его. У Джексон были все основания бояться его, включая изменение, через которое он заставил ее пройти, тем не менее, она подарила ему свое доверие, что наполняло его смирением.

— Люциан? — голос Габриэля заставил его вздрогнуть. Он пришел издалека. — Ты нуждаешься во мне?

В том месте, где находился Габриэль, солнце почти село и наступала ночь.

— Я действительно нуждаюсь, но не в тебе Габриэль. С тобой, Франческой и Скайлер все в порядке? Что относительно малышки Тамары? — Тамара, насколько было известно Люциану, все еще находилась в зоне риска.

— Жак и Шиа Дубрински, брат принца и его Спутница жизни, прибыли, чтобы помочь нам найти способ сохранить жизнь Тамаре. Она хорошо справляется. Скайлер просто умница, да ты и сам это знаешь. Она скучает по тебе, но счастлива, что ты часто дотрагиваешься до ее сознания. Франческа стала более счастливой с тех пор, как приехала Шиа. Шиа разработала формулу, и она, кажется, работает.

— Я приеду к вам, если в этом возникнет необходимость, — ни к чему заверил его Люциан. Он еще не рассказал Джексон об ужасной реальности: иметь столь желанного ребенка, а потом смотреть, как он уходит, несмотря на все старания целителей. Он, как и многие другие карпатцы, рассчитывал на Шиа, Франческу и Грегори, рассчитывал, что они найдут ответы на вопрос,