пуговицы на его брюках, костяшками пальцев лаская его теплую кожу. Его рука нашла ее волосы и сжала их в кулаке, в то время как он закрыл свои глаза и откинул голову назад, впитывая свободу, когда его член вырвался наружу — горячий, пульсирующий, толстый и напряженный. Ее ногти слегка пробежались по нему; ее пальцы скользили по нему именно так, как он и воображал. Ее руки прошлись по его талии, по его плоскому твердому животу, большие пальцы захватили его брюки и стащили их с бедер. Ощущение ее рук сводило его с ума. Сам воздух вокруг них стал тяжелым от их смешанных запахов, от силы их желания.
Благодаря его сознанию, присутствовавшему в ее, она точно знала, чего он хочет, чего требует его тело, что подведет его к краю. Тело Люциана задрожало, когда ее язычок поймал капельки пота, скатывавшиеся по его животу, прошелся по их следу и еще раз нашел его член. Он напоминал железо, обтянутое бархатом, был горячим и желанным.
Рот Джексон был узким, влажным и совершенным, куда он беспомощно вновь и вновь входил, сжимая в кулаках ее волосы. Когда он бросил на нее взгляд, представшее перед ним зрелище было невероятно эротичным: ее блузка была распахнута и груди свободно подавались вперед, ее соски были напряжены, тонкая, почти прозрачная юбка, открывала ее ноги и бедра. Ее руки двигались по нему, не останавливаясь, оценивая его вес, впиваясь в твердые мускулы его ягодиц, пробегая вверх и вниз по его бедрам. Она выглядела эротично-красивой и доставляла им обоим такое невиданное наслаждение, что он подумал, что запросто может сгореть в пламени.
Он был вынужден поднять ее, прижать к своему сильному телу, крепко удерживая, чтобы можно было прочувствовать каждый дюйм ее атласной кожи. Под его изучающими руками она была такой хрупкой, изящной, настоящей женщиной, и он прошелся по каждой линии, каждому изгибу, запоминая их. Он обнаружил, что шепчет ей на древнем языке слова любви, ободрения, слова, которые он до этого никогда и никому не говорил за все века своего существования.
Эти слова были для нее. Слова, смысл которых поймет лишь она. Что он любит ее, любит каждый дюйм ее тела, боготворит ее телом, разумом и душой. Его руки были нежными, когда он осторожно положил ее на спину, создавая мягкую постель из богатой земли и используя газовую юбку вместо простыни. От вида ее, лежащей здесь и смотрящей на него так доверчиво, так любяще, у него перехватило дыхание. Время и пространство отступили. Осталась только Джексон. Ее жажда его, ее голод, направленный на него, проступающий в ее глазах, на ее лице. В ее сознании. Куда бы он ни направился, она последует за ним готовым к сотрудничеству партнером.
Люциан склонил голову к ее груди, наслаждаясь ощущением ее кремовой кожи. Он хотел посвятить всю эту ночь занятию любовью. Возможно, и следующий подъем также. Он хотел насладиться роскошью брать ее снова и снова, без спешки, без страха, что им помешают. Ему хотелось иметь время учить ее, дразнить ее, угождать ей. Ему хотелось познать всю красоту их совместной жизни. Заниматься любовью с ней раз за разом. Его руки заскользили по ее ногам, бедрам.
— Ты хотя бы представляешь, как важна для меня? — его черные глаза прошлись по ее лицу, осмотрели ее тело, в его глазах горел огонь, и тлело желание.
Она улыбнулась, ей нравилось то, как его глаза поглощали ее с таким голодом, с таким неистовым желанием. Его тело было твердым и напряженным, излучая настойчивое требование. Его руки ласкали ее бедра. С легкостью перевернув ее, он начал изучать чистую линию ее спины, крошечную талию и упругие ягодицы. Люциан склонился над ней, накрывая ее изящное тело своим. Его зубы прикусили ее плечо, его руки прошлись вдоль ее ребер, мягкой груди, изгибов бедер, гладкой линии ее округлой ягодицы. Он схватил ее за бедра, поднимая и прижимая спиной к своему ноющему члену. От одного ощущения ее атласной кожи, ее тела, расплавленная лава растеклась по нему, пламя затанцевало на его коже.
— Я хочу тебя, ангел, прямо сейчас, — тихо пробормотал он, его бархатисто-черный голос омыл ее подобно его рукам, поклоняющимся ее телу.
Он навалился на нее, прижимаясь как можно ближе, его рука еще раз нашла ее влажное, манящее тепло, убеждаясь, что она готова. Он прижался к ее кремовому входу, горячему и скользкому. Она была тугой, ее нутро крепко обхватило его, когда он проник глубже, вторгаясь в ее тело своим, его руки удерживали ее бедра на месте, в то время как он все глубже и глубже зарывался в нее, длинными твердыми толчками чистого экстаза.
Цвета танцевали за его закрытыми глазами. Его сердце колотилось. Его бедра жестко подавались вперед. Его зубы впились в ее плечо в древнем господстве карпатских мужчин. Огонь бушевал внутри него, вокруг него. Удовольствие было едва ли не больше того, что он мог вынести. Она начала двигаться; ее тело, хрупкое, мягкое и женственное, было полной противоположностью его. Он поделился с ней своим наслаждением, увеличивающимся, переходящим в огненный шторм, который грозился поглотить его.
Джексон придвинулась обратно к нему, издав тихий стон покорности, потворствуя все увеличивающейся дикости в нем. Они оба потеряли контроль, ее тело все туже и туже сжимало его, его бедра исступленно погружались в нее, соединяя их, все ближе и ближе притягивая их друг к другу. В его сознании она улавливала все, чего он желал, и инстинктивно двигала телом так, чтобы дать ему это, как он давал ей. Ее тело, казалось, натянулось, сжалось, после чего по нему прошлась дрожь огненного освобождения. Его крик был чуть приглушен бархатистой кожей ее плеча. Это было похоже на взрыв красок и цвета, словно сама земля содрогнулась под ними.
Люциан поближе притянул ее к себе, крепко вжимаясь своим крупным телом в ее, пока волны чувственного наслаждения не омыли их, не прошлись через них. Они оба были покрыты бисеринками пота. Он слизнул несколько их них, пройдясь по линии ее позвоночника туда и обратно.
— Ты такая красивая, Джексон, — он скорее выдохнул эти слова, чем сказал их, его легкие напряженно работали. Он уткнулся головой во впадинку на ее плече, его тело все еще было глубоко внутри нее.
Ему хотелось навсегда остаться здесь: в ее сознании, в ее сердце, в ее теле. Его руки переместились, безошибочно находя ее полную грудь.
— В тебе все совершенно — это и ощущение твоего тела напротив моего, и то, как ты двигаешься, и твой вкус. Не представляю, как я мог прожить все эти бесконечные столетия без тебя. Как мне это удалось?
Джексон прижалась к нему спиной, становясь на четвереньки. Еще несколько недель назад она нашла бы эту позу неловкой, теперь же она казалась ей красивой, чувственной, эротичной. Она вслушивалась в звук их сердец, бьющихся в унисон. Он был повсюду, окружая ее, засасывая своей мужественностью, своей огромной силой. Ощущение его тела поверх ее, в ней, было, откровенно говоря, очень сексуальным.
— Я люблю это, Люциан. Действительно люблю. Люблю каждый момент, проведенный с тобой.
Неохотно он отпрянул, откинувшись на спину, утянув ее за собой, в результате чего она оказалась поверх него. Его черные глаза тлели от внутренней силы. Она была так красива. Он обхватил ее руками, желая сохранить между ними это чувство единения.
— До тебя никто не осмеливался поддразнивать меня.
— У тебя опять этот взгляд, — она подняла голову, чтобы иметь возможность заглянуть в его глаза. Глаза, которые так любила. Потом девушка нежно обвела кончиком пальца его рот. — Словно ты чем-то напуган. Хотя, как мне представляется, большинство людей запугано тобой.
Его брови взлетели.
— Я не пугаю людей, — сказал он.
Джексон рассмеялась.
— Ты пугаешь людей повсюду, и делаешь это намеренно.
Люциан поднял ее одним плавным движением, вставая на ноги с непринужденной легкостью. И без всяких церемоний бросил ее в сверкающий бассейн.
Джексон всплыла, ругаясь, ее темные глаза смеялись над ним.
— Мы планируем остаться здесь на некоторое время?
Он кивнул, его тлеющий взгляд ласкал ее тело под прозрачной водой.
Джексон улыбнулась ему с соблазнительным приглашением.
— Мне нравится то, как красиво отвечает твое тело, Люциан.
— Как и мне, — ответил он, его голос был шепотом соблазна. — Я думаю, мы останемся здесь, в этой пещере, на несколько восходов. На медовый месяц.
