Джонкуил привычно обняла его под тусклой лампой в холле, высказывая в разных выражениях — а лучше всего, когда без слов, — как скучала о нем. Ее взволнованность успокаивала, внушала надежду, что все будет хорошо.
Они сели на диван, захваченные близостью друг друга, шепча отрывочные ласковые слова и позабыв обо всем остальном. К ужину вышли родители Джонкуил, они были ему рады. Они к нему хорошо относились в первое время его жизни в Теннесси, год с лишним тому назад, — проявляли большой интерес к его работе в строительной фирме. Когда он решил пожертвовать ею и поехать в Нью-Йорк искать место, где можно было бы быстрее встать на ноги, они сокрушались, что он прерывает неплохо начатую карьеру, но понимали его и были готовы дать согласие на помолвку. За столом они спросили, как у него дела в Нью-Йорке.
— Все идет отлично, — с воодушевлением ответил он. — Меня повысили… прибавили жалованье.
Говоря так, он чувствовал себя глубоко несчастным, зато они все уверяли, что страшно рады за него.
— Видно, что вас там ценят, — сказала миссис Кэри. — Иначе вам бы не удалось отпроситься дважды за три недели.
— А я сказал: придется вам меня отпустить. Я сказал: не отпустите — уволюсь, — поспешил объяснить Джордж.
— Только лучше бы вам откладывать деньги, — мягко упрекнула миссис Кэри. — А то ведь вы тратите на эти поездки весь свой заработок.
Ужин кончился — они с Джонкуил снова остались наедине, и она снова прильнула к нему.
— Милый, я так рада, что ты здесь, — вздохнула она. — Хорошо бы ты никогда больше не уезжал.
— Ты соскучилась?
— Да, очень.
— А скажи… у тебя часто бывают в гостях другие мужчины? Вроде тех двух мальчиков?
Вопрос удивил ее. Черные бархатные глаза округлились.
— Конечно. Все время. Я ведь тебе писала, милый.
Ну, разумеется. Когда он только приехал в этот город, ее уже окружала дюжина поклонников; они по- юношески восхищались ее экзотической хрупкостью, а кое-кто из них замечал, что ее красивые глаза смотрят трезво и снисходительно.
— По-твоему, я нигде не должна бывать? — резко спросила Джонкуил, откидываясь на спинку дивана и словно бы сразу оказавшись за много-много миль. — Так и должна всю жизнь сидеть в четырех стенах?
— Это как же понять? — испугался он. — Ты хочешь сказать, у меня никогда не будет денег, чтобы жениться на тебе?
— Джордж, ты слишком торопишься с выводами.
— Ничего подобного, ты именно это и сказала.
Джордж решил оставить скользкую тему. Надо избегать всего, что может испортить этот вечер. Он попытался снова ее обнять, но она неожиданно воспротивилась:
— Жарко. Я принесу вентилятор.
Включив вентилятор, они снова сели на диван, но Джордж был так взвинчен, что невольно бросился прямо в запретную область.
— Когда ты станешь моей женой?
— А ты уже готов к тому, чтобы я стала твоей женой?
Вдруг у него сдали нервы, и он вскочил.
— Да выключи ты этот чертов вентилятор! — закричал он. — Он меня бесит. Он не воздух гонит, а наше с тобой время. Я хочу быть здесь счастливым и забыть о времени и о Нью-Йорке…
Он опустился на диван так же неожиданно, как вскочил. Джонкуил выключила вентилятор и, положив его голову к себе на колени, стала гладить по волосам.
— Давай посидим вот так, — мягко сказала она. — Посидим тихонечко, вот так, и я буду тебя баюкать. Ты устал, мой родной, ты издергался, но теперь твоя любимая позаботится о тебе.
— Я не желаю сидеть тихонечко, — возразил он, резко выпрямляясь. — Вовсе я не хочу сидеть тихонечко. Я хочу, чтобы ты целовала меня. Только это меня успокаивает. И потом, кто из нас издергался? По-моему, не я, а ты. А я совсем не издергался.
В доказательство он встал с дивана, пересек комнату и плюхнулся в кресло-качалку.
— И как раз теперь, когда я уже могу на тебе жениться, ты пишешь, что издергалась, ты шлешь мне такие письма, словно собираешься порвать со мной, и заставляешь меня мчаться сюда…
— Не приезжай, если не хочешь.
— Но я хочу!
Ему казалось, что он рассуждает хладнокровно и логично и что она нарочно сваливает вину на него. С каждым словом они все больше удалялись друг от друга, но он был не в силах ни остановиться, ни говорить спокойно; голос выдавал его тревогу и боль.
Потом Джонкуил горько расплакалась, и он вернулся на диван и обвил ее рукой. Теперь уже он утешал ее, он притянул ее голову к себе на плечо и нашептывал ей «их» привычные словечки, и она мало-помалу успокаивалась, лишь порой вздрагивала у него в объятиях. Больше часа просидели они так, а за окном в вечернем воздухе таяли последние аккорды роялей. Джордж сидел, не двигаясь, не думая, не надеясь, — предчувствие катастрофы словно бы одурманило его. Часы будут тикать и тикать, пробьют одиннадцать, двенадцать, потом миссис Кэри тихо окликнет их, перегнувшись через перила лестницы, а дальше он видел только завтра и конец всему.
Конец наступил в самое жаркое время следующего дня. Правду друг о друге угадали оба, но она первая решилась признать это вслух.
— Не стоит тебе дальше мучиться в этой конторе, — начала она с несчастным видом. — Ведь она тебе противна, ты никогда там ничего не добьешься, и сам отлично это знаешь.
— Не в том дело, — упрямо возразил он. — Противно мне мучиться одному. Если бы ты решилась, вышла за меня, поехала со мной, я бы всего добился, но не сейчас, когда в мыслях у меня только одно: как ты здесь без меня.
Прежде чем ответить, она долго молчала, не обдумывая — ей уже все было ясно, — а просто оттягивая, ведь она знала, какими жестокими покажутся ему ее слова.
Наконец она заговорила:
— Джордж, я люблю тебя всем сердцем, я едва ли полюблю другого. Если бы ты мог жениться два месяца назад, я бы вышла за тебя… Но сейчас я уже поняла, что это не самое разумное…
Он стал исступленно обвинять ее — она что-то скрывает, у нее есть другой!
— Никого у меня нет.
Это была правда. Но роман с Джорджем требовал от нее очень большого напряжения душевных сил, и в обществе молодых людей вроде Джерри Холта, имевших то преимущество, что они не играли никакой роли в ее жизни, она находила разрядку.
Джордж, однако, не желал смириться. Он схватил ее в объятия и попытался поцелуями буквально вынудить у нее согласие на немедленный брак. Потерпев неудачу, он оплакал себя в длинном монологе и остановился, лишь увидев, что этим только вызывает у нее презрение. Он грозился уехать, хотя совсем не собирался уезжать, а когда она сказала, что сейчас ему и правда лучше уехать, заявил, что никуда не поедет.
Она сначала была опечалена, а потом уже только снисходительна.
— Да уходи же! — закричала она наконец так громко, что миссис Кэри испуганно сбежала по лестнице.
— Что случилось?
— Я уезжаю, миссис Кэри, — произнес он прерывающимся голосом.
Джонкуил вышла из комнаты.
— Ну что вы так убиваетесь, Джордж. — Миссис Кэри понимающе и беспомощно моргала глазами: ей было жаль юношу, но она радовалась, что эта маленькая драма уже, можно сказать, позади. — Знаете, что я вам посоветую? Съездите-ка на недельку домой, к маме. А решение это, в конце концов, видимо, самое
