осыпало густой смесью дождя и снега.
Я посмотрела на Патча своим самым холодным взглядом и сердито вздохнула.
Как обычно, он был прав.
Глава двадцать вторая
Через двадцать минут мы с Патчем отряхивались от дождя у дверей дешевого мотеля. Пока мы шли под проливным дождем, я не сказала ему ни слова и теперь не только промокла, но еще и совершенно… разнервничалась. Дождь лил с неба потоками, и мне стало понятно, что в ближайшее время мы к машине точно не вернемся. И это объединяло меня, Патча и мотель в одно уравнение с неизвестной переменной времени.
Дверь зазвенела, когда мы вошли, и портье резко встал, стряхивая с колен крошки «Читос».
— Что желаете? — спросил он, облизывая оранжевые, липкие от чипсов пальцы. — Комнату на двоих на ночь?
— Нам н-н-нужен телефон, — простучала я зубами, надеясь, что он поймет мои слова.
— Ничем не могу помочь. Линии оборваны. Это все шторм.
— Что значит, л-л-линии об-б-борваны? У вас есть мобильный телефон?
Портье посмотрел на Патча.
— Ей нужен номер для некурящих, — сказал Патч.
Резко повернувшись, я посмотрела на Патча и спросила одними губами: «Ты спятил?»
Портье поискал в компьютере.
— Похоже, у нас есть… подождите… Бинго! Шикарный люкс для некурящих.
— Мы берем, — сказал Патч. Он украдкой посмотрел на меня и вздернул уголки губ.
Я прищурилась.
В этот самый момент лампы замигали, и вестибюль погрузился во тьму. Несколько мгновений мы стояли в тишине, пока портье нащупал и включил большой фонарь.
— Я был бойскаутом, — объяснил он. — Давным-давно. «Всегда готов».
— Тогда у вас должен быть м-м-мобильный, не правда ли? — заметила я.
— Был. Пока я мог за него платить, — он пожал плечами. — Что поделать! А мама моя поскупилась.
Мама? Да ему лет сорок. Хотя, конечно, это не мое дело. Меня куда сильнее волновало, что сделает моя мама, когда приедет домой и увидит, что меня нет.
— Как будете платить? — спросил портье.
— Наличными, — ответил Патч.
Портье усмехнулся и покачал головой.
— Здесь часто так платят, — он наклонился к нам и произнес доверительным тоном: — К нам приходит много таких, кто не хочет, чтобы об их «внеклассной деятельности» пронюхали, если понимаете, о чем я говорю.
Рациональная часть мозга подсказывала мне, что нельзя даже думать о том, чтобы провести ночь в мотеле с Патчем.
— Это сумасшествие! — прошептала я Патчу.
— Да, я схожу с ума. — На его лице снова появилась улыбка. — Схожу с ума от тебя. Сколько стоит фонарь? — спросил он у портье.
Тот залез под стол.
— У меня есть кое-что получше: свечи длительного горения, — сказал он, а затем положил свечи перед нами и, чиркнув спичкой, зажег одну. — Считайте, что они входят в стоимость номера. Поставьте одну в комнату, а одну в ванную, и даже не заметите, что света нет. И еще подброшу вам коробок спичек. Если больше ничего не нужно, то приятного отдыха.
— Спасибо, — сказал Патч, беря меня за локоть и уводя по коридору.
Патч открыл дверь в комнату сто шесть, поставил свечу на прикроватную тумбочку и зажег от уже горящей вторую свечку. Сняв кепку, он потряс головой, как промокшая собака.
— Тебе нужен теплый душ, — сказал он.
Сделав несколько шагов назад, он заглянул в ванную. — Похоже, есть мыло и два полотенца.
Я вздернула подбородок. Чуть-чуть.
— Ты не можешь з-з-заставить меня тут остаться. Я согласилась только потому, что, во-первых, не хотела мокнуть там под ливнем и, во-вторых, надеялась, что мы найдем телефон.
— Это звучит больше как вопрос, чем как утверждение, — проговорил Патч.
— Тогда от-т-тветь на него.
— Очень сложно сконцентрироваться на ответе, когда ты так выглядишь.
На его лице появилась плутовская улыбка.
Я взглянула на мокрую черную кофту Патча, прилипшую к моему телу, пулей пролетела мимо него и закрыла между нами дверь ванной.
Включив горячую воду, я стащила с себя кофту Патча и всю свою одежду. К стене ванной прилип длинный черный волос, я сняла его кусочком туалетной бумаги и смыла в унитаз. Наконец, под теплыми струями моя кожа начала розоветь.
Массажными движениями намыливая шею и плечи, я уверяла себя, что смогу переночевать в одной комнате с Патчем. Это не самое разумное и точно не самое безопасное решение, но я прослежу, чтобы ничего плохого не произошло. Кроме того, разве у меня есть выбор… ведь так?
Безрассудная эмоциональная часть моего мозга смеялась надо мной. Я знаю, о чем она думала. Раньше меня тянуло к Патчу какой-то мистической силой, но сейчас это было что-то другое. Что-то очень теплое. Сегодня ночью стало ясно, что притяжение между нами неотвратимо. По десятибалльной шкале это пугало меня на восьмерку. А возбуждало на девятку.
Я выключила кран, вылезла из ванной и насухо вытерлась. Мне хватило одного лишь взгляда на всю мою мокрую одежду, чтобы понять, что у меня нет никакого желания надевать ее обратно. Может, где-то есть платная сушилка… которая работает без электричества. Я вздохнула и натянула майку и трусы, которые меньше всего пострадали от дождя.
— Патч? — прошептала я сквозь дверь.
— Помылась?
— Задуй свечу.
— Готово, — прошептал он в ответ через дверь.
Его смех звучал так мягко, что казалось, смеялся он тоже шепотом.
Потушив свечу в ванной, я вышла в полной темноте, слыша дыхание Патча где-то прямо перед собой. Мне не хотелось думать, что на нем было надето, а чего уже не было, и я потрясла головой, отгоняя от себя представившуюся картину.
— Моя одежда насквозь промокла. Мне нечего надеть.
Я услышала звук скользящей по его коже мокрой ткани.
— Мне повезло.
Его футболка со звонким шлепком упала к нашим ногам.
— Очень, очень неловкий момент, — пробормотала я.
Я чувствовала, как он улыбается. Он стоял очень близко. Слишком близко.
— Тебе нужно в душ, — выпалила я. — И поскорее.
— Неужели от меня настолько плохо пахнет?
На самом деле от него пахло настолько хорошо.
Табачный дым выветрился, а запах мяты стал еще сильнее.
Патч исчез в ванной. Он опять зажег свечу и оставил дверь приоткрытой, так что полоска света пересекала пол и ложилась на одну из стен.
Я прислонилась к ней спиной и медленно сползла на пол. Мне действительно нельзя оставаться, мне
