– Да, сеньор.
– Я верю в вас, комиссар, и убежден – вы найдете ответ.
Последовавший вздох был еще глубже.
– Благодарю, сеньор.
– Итак, каковы ваши планы, комиссар?
Да Силва взглянул на собеседника. Глубоко посаженные глаза смотрели требовательно, не допуская отговорок и уверток. Несколько секунд мужчины напряженно смотрели друг другу в глаза, затем да Силва слабо улыбнулся.
– Мы постараемся, сеньор. Наведем справки об этом самолете, запросим все аэродромы, с которыми есть телеграфная или радиосвязь. Если институт по доставленным мной вещественным доказательствам сможет точнее определить время смерти, это может нам помочь. Хотя пока не знаю, как именно. Во всяком случае, в нашем распоряжении окажется хоть какой-то временной фактор. Сейчас, судя по результатам осмотра посадочной полосы и по докладу того пилота, можно считать, что мост взорвали где-то на прошлой неделе. Это моя оценка; возможно, после тщательного обследования разрушенного моста эксперты смогут определить точнее. А за неделю на бесчисленных аэродромах Бразилии взлетает и садится множество самолетов.
Он на мгновение задумался.
– Кроме того, мы, конечно, разберемся с обувью и посмотрим, что из этого получится.
Комиссар снова задумался, госсекретарь терпеливо ждал. Наконец комиссар поднял голову.
– Учитывая вашу информацию, проверим все группировки, которые критикуют нашу иммиграционную политику. Попытаемся установить, не состоят ли в этих группировках профессиональные пилоты, и нет ли среди них людей, имеющих дело со взрывчаткой. Многого тут не выудишь, но попытаться нужно. Я лично не рассматриваю это как организованную акцию – прежде всего, из-за ликвидации сообщника – но допустим и эту версию.
Он еще раз задумался и посмотрел на госсекретаря.
– Вот еще что: насчет идеи с переселенцами. Кому про это было известно? О колонии японцев в этом районе, я имею в виду? Об этом было объявлено официально? Пресса знала?
Госсекретарь многозначительно пожал плечами.
– Как и с мостом, из этого не делали тайны. С другой стороны, по таким поводам мы редко делаем официальные заявления. Подобные мероприятия слишком обыденны. Сомневаюсь, обратила ли пресса на это внимание и поместила ли хоть какое-то сообщение. В конце концов, мы уже переселили во внутренние штаты множество народу из Индонезии, да и несколько групп японцев, тоже в район Амазонки. Для нас в этом нет ничего необычного. – Он ненадолго задумался. – Но мы выпускаем ежемесячный бюллетень, в котором публикуем наши достижения для всех интересующихся. Его распределяют по библиотекам, посольствам и разным учреждениям. Я не уверен, комиссар, но, возможно, даже вы получаете несколько экземпляров, – сухо добавил он.
– Вполне возможно, – да Силва ухмыльнулся. – В последнее время я едва успеваю просматривать почту. Во всяком случае, мы сделаем все возможное, сеньор.
Госсекретарь встал и обошел вокруг своего письменного стола. Да Силва тоже поднялся. Госсекретарь положил руку ему на плечо.
– Уверен, вы постараетесь. И надеюсь, не станете тянуть. Если чем-то сможет помочь наше министерство, сообщите.
– Да, сеньор, – да Силва улыбнулся и пошел к дверям. – Кое-что вы могли бы для меня сделать, сеньор. Пожелать мне удачи.
На лице госсекретаря не дрогнул ни один мускул.
– Я уже говорил, что не надеюсь на счастливые случаи, комиссар. Однако не хочу сказать, что я их недооцениваю. Удача всегда на стороне того, кто ее добивается, и он сухо добавил: – Уверен, что и вам перепадет.
«Ты хочешь сказать, что я должен сделать все возможное, чтобы ее добиться, – думал да Силва, глядя в проницательные, глубоко посаженные глаза. – Иначе переведут меня в какую-нибудь глухомань, где лишь змеи да аллигаторы желают друг другу доброй ночи».
– Да, сеньор, – невозмутимо кивнул он, открывая дверь.
5
Аэропорт «Сантос Дюмон», зеленым клином врезающийся в голубые воды бухты Гуанабара, являл воздушным путешественникам зрелище неповторимой красоты. С одной стороны, на переднем плане, – крутые склоны Сахарной Головы, с другой – крошечные белые домики Нитеро и входящие в гавань океанские пароходы, оставляющие за собой длинные кильватерные следы. Помимо своих красот, «Сантос Дюмон» славился как самый легкодоступный аэропорт в мире – до него можно было добраться за пять минут.
Однако комиссара да Силва эти достоинства не интересовали. Красот хватало и в других местах, а что касается легкодоступности, будь его воля, он строил бы аэропорты не ближе десяти тысяч миль от крупных городов и запретил бы доступ в них под страхом смертной казни. Для да Силва единственным достоинством аэропорта было то, что в его ресторане можно было снять пиджак, развязать галстук и от души поесть – несмотря на случайные шквалы, сметавшие со столов скатерти, а иногда и тарелки, когда какой-нибудь самолет на взлетной полосе под открытыми окнами включал форсаж.
Он поднялся по широкой лестнице в главный зал и нахмурился, размышляя о разговоре с государственным секретарем. Предстояла большая работа, хотя, откровенно говоря, едва ли был какой-то шанс найти ответ на все эти простейшие вопросы: кто доставил себе хлопоты забраться в глубь джунглей, чтобы взорвать мост, который никуда не вел? И, если до конца цитировать госсекретаря, почему? Он вздохнул, медленно и тяжело ступая по лестнице. Может быть, у Вильсона появится какая-то идея, если рассказать ему всю историю? Вильсон был человеком весьма острого ума и мог оказаться очень полезным помощником, если бы удалось отвлечь его от новоявленной подруги.
С верхней ступени он окинул взглядом зал и удивленно приподнял густые брови. Вместо того чтобы сидеть за столом в обеденном зале, Вильсон примостился на табурете в овальном баре, угрюмо уставившись в рюмку с коньяком. Да Силва подошел к нему и облокотился на стойку. Вильсон на мгновение вскинул голову, но потом снова уперся взглядом в рюмку.
– Привет, Зе.
Прежде чем ответить другу, да Силва бросил взгляд в обеденный зал.
– Почему здесь, в баре? Лучше занять столик, пока есть свободные.
– Я не голоден, – Вильсон, очевидно, пришел к заключению, что уже достаточно долго рассматривает свой напиток и настало время что-то предпринять. Он поднес рюмку к губам, торопливо опустошил ее, схватил бутылку и внезапно замер. Похоже, он вспомнил о долге дружбы и поднял голову.
– Хочешь?
– 1942 год, – сказал да Силва, садясь на соседний табурет. – Август, если точнее.
– 1942 год?
– Тогда я последний раз отказался от выпивки, – объяснил да Силва и щелкнул пальцами, чтобы привлечь внимание бармена. Проследив, как Вильсон разливает, он поднял рюмку и сочувственно взглянул на друга.
– Не хочешь поделиться?
– А вот делиться совершенно нечем, – огорченно сообщил Вильсон, но тут же сам себя опроверг. – И слабоумный бармен, и идиот портье не знали, за каким мужчиной последовала Джилл… Я прождал в фойе ее возвращения чуть не целый год…
– Ну, скажем, полчаса? – уточнил да Силва.
– Почти сорок пять минут. К этому времени мне пришла в голову блестящая идея вернуться к «Марио», ведь она может попытаться найти меня там…
– Если она запомнила название? Или твое имя, если уж на то пошло?
Вильсон сделал вид, что не слышит. Видимо, решил не расстраиваться еще больше.
– Во всяком случае, у «Марио» для меня никаких известий не оказалось. И я отправился назад, к отелю.
