короля варваров? Зачем? Я ничего не понимаю. — Он был подавлен и растерян.
— Сила… — задумчиво произнесла Алисия. — Что есть сила? Способность защитить себя и других или излить на кого-то свой гнев, причинить боль? Заставить окружающих исполнять свою волю? Приказать миру стать таким, каким ты желаешь его видеть, даже если это не совпадает с чаяниями остальных людей? Не знаю. Наверняка мне известно одно: веками мой народ думал, что Трое ушли, и поэтому у нас нет будущего, но за последние несколько месяцев что-то в мире изменилось. Магия возвращается. Дикая магия, дар богини.
Неожиданно одна из старух встала, подошла к Алисии и положила ладонь на ее плечо. Улыбнувшись Capo и Виралаю, она произнесла несколько фраз на языке кочевников. Потом, удовлетворенно кивнув, села на место.
— Элида понимает то, что вы говорите, но недостаточно хорошо владеет Древним языком, — сказала Алисия. — Она сказала, что в старину не было границы, разделяющей людей и животных, людей и землю — по сути, все были едины и нераздельны. Трое — Мужчина, Женщина и Зверь — жили в полном согласии, и в каждом из нас есть нечто хорошее и плохое, унаследованное от них, да и во всех вещах вокруг нас тоже. Еще она сказала, что мы способны познать себя; познать, принять и полюбить мир, в котором живем, и вернуть ему наше доброе отношение. В этом мы можем уподобиться Трем — ответить любовью на любовь, которую мир питает к нам. Так мы творим бытие, так осознаем свое место в мироздании и стараемся соответствовать ему… У Элиды древняя душа. Она многое видела. Я люблю слушать ее речи. Она заставляет думать.
Capo сидел, осмысливая ее слова. Наконец он сказал:
— Мне кажется, она говорила не о силе, а о счастье людей.
Алисия улыбнулась:
— Может быть, это одно и то же?
Он нахмурился:
— Я не понимаю, какое отношение это имеет ко мне, да и ко всем нам?
Кочевница развела руками, словно пытаясь обнять всех, сидевших у костра.
— Все мы должны найти путь, — сказала она. — Каждый — свой.
Capo обхватил голову руками. Мысли мельтешили в голове, словно мотыльки у свечки. Разве он знает, кто он и зачем пришел в мир? Ему неизвестно наверняка, кто был его отец, но какое это имеет значение? Когда его посещали подобные мысли, ему чудилось, что он расплывается, отдаляется от реальности и улетает, парит в воздухе… Сейчас ему казалось, что в общем-то не важно, чего он сам хочет и к чему стремится; он всего лишь человек, носящий на себе эльдистан — камень смерти, мелкая фигура в чужой игре. Capo почувствовал, как на него накатывается безысходная тоска.
— Если я позволю событиям протекать мимо и сквозь меня и стану равнодушно наблюдать за ними, то, думаю, может случиться большая беда. — Он взглянул на Алисию, будто ждал, что она возразит ему. — Ты знаешь, что я видел будущее, и там мой камень попадает в руки злого человека, который жаждет уничтожить мир. Он стремится столкнуть народы и устроить всеобщую бойню, чтобы заполучить богиню. — Capo помолчал, обдумывая что-то. — Но он не представляет себе, кто она на самом деле! И никто этого не знает!
В наступившей тишине тяжело прозвучали слова Виралая:
— Думаю, она сама этого не знает.
Молчание плотным пологом повисло над стоянкой, а потом зазвучал ясный голос Алисии:
— Возможно, она еще не поняла, но с каждым днем ее магия становится все сильнее: я чувствую, что она обретает себя!
Глава 26
МЕРТВЫЕ
Рахе создал эти туманы и послал их навстречу мореплавателям, чтобы оградить свой мир, Святилище, от вмешательства извне, но надежды его не оправдались. Люди выдержали все испытания и неумолимо приближались к его твердыне.
Он предвкушал гибель корабля в пучинах океана, не верил, что они пробьются сквозь льды, благополучно минуют гигантские айсберги, дрейфующие к югу; однако нарушители спокойствия не сгинули, не утонули, но подбирались все ближе и ближе.
Выйдя из себя, он с такой силой хватил по кристаллу кулаком, что тот выдал целую гамму разноцветных огней, озарив зал золотыми, фиолетовыми, пурпурными и голубыми лучами. Под самым потолком в темных углах зашевелились в пыльной паутине огромные белые пауки; он создал их много лет назад, а потом потерял к ним всякий интерес, и они жили, предоставленные самим себе, давно забывшие вкус живой мухи. И вновь камень показал борт корабля, на котором кучка безумцев пыталась преодолеть неведомые воды. Их капитан — высокий, гордый человеке заплетенными в косы светлыми волосами, с ожерельем из халцедонов на шее — внимательно рассматривал карту.
Если с кристаллом обращались бережно и аккуратно, он очень точно передавал изображение; почувствовав, как перехватывает дыхание, Рахе осторожно поворачивал шар, стараясь добиться максимальной четкости. Потом он взял мощную линзу и, сердито произнеся короткое заклинание, заставил исчезнуть пыль, толстым слоем покрывавшую стекло. Наведя линзу на кристалл, он попытался рассмотреть карту в руках капитана.
Рахе вздрогнул, словно его ударили. На пергаменте рукой его ученика, его любимого мальчика, рукой Виралая, который стоял неизмеримо выше всех этих глупцов, были обозначены контуры островов, обозначены морские течения Северного океана, глубины и мели и четкой линией нанесен путь к Святилищу! Он не был верен абсолютно, но в целом правильно показывал направление. Конечно, ученик не мог создать совершенную карту, и пергамент содержал не только истинные, но и ложные ориентиры. Очевидно, он восстановил по памяти путь своего бегства из Святилища. Каким-то образом мальчишка сумел вплести магию в штрихи и контуры, нанесенные на карту; Рахе видел, что капитан чует ее и укрывает рисунок от любопытных глаз. Зачем они плывут? Что пообещал им вожак? Рахе еще не успел задать себе эти вопросы, но уже знал ответ.
Золото. Люди всегда хотят золота. Его блеск ослепляет их, лишает разума. Предательство ученика взбесило Рахе, и все же он рассмеялся. Смех был горьким, похожим на скрип давно не отворявшихся дверей; его отзвуки заметались по темной комнате, как летучие мыши, испуганные внезапным проблеском солнечных лучей. Он сам поразился этим звукам и перестал смеяться; в зале снова наступила мрачная тишина, а пауки, вылезшие на свои сети, опять забились в темные углы.
— Здесь они золота не найдут, — произнес волшебник. Он отвык разговаривать, голос был сухим и скрипучим, но говорил Рахе истинную правду. В Святилище не было желтого металла; не золото, а кристаллы мерцающего пирита, очень похожего на золото, но не имеющего никакой ценности, украшали коридоры и комнаты его ледовой цитадели. Эти глупцы вполне могут принять их за золото. Маг хорошо знал, где можно найти драгоценный металл, но для него это было не важно, и Рахе отмахнулся от воспоминания о нем, как от надоедливой мухи.
Он видел и другие суда. Некоторые из них он опознал, другие были ему незнакомы. Куда бы он ни бросил взгляд, всюду были корабли! Одни — очень старые, блуждающие по просторам Северного океана уже много лет; другие — разбитые штормами, держащиеся на плаву, но не представляющие никакой опасности; на многих не было ни единой души, они стояли неподвижно, скованные льдами…
С чувством глубокого удовлетворения он наблюдал, как люди, перебравшиеся в крошечную лодку, с ужасом смотрят на гибель своего корабля: льды дробят его в мелкие щепки… Что их ждет? Ни малейшего шанса сохранить жизнь. Рахе улыбался. Никто не спасется. Если не холод, то голод и шторма погубят моряков, но раньше смерти их посетит безумие.
И все-таки он не хотел рисковать. Собрав все силы, он создал непроницаемый туман и послал его навстречу людям. Даже самый искушенный мореход не преодолеет эту мглу, ни один ветер не в состоянии ее развеять. Нарушители спокойствия исчезнут, как струйки дыма во тьме ночи, души их покинут тела, а
