строительного дела.
– Ах, госпожа Бек, да вы же всегда в радостном настроении!
– Лучше сказать, в довольно беззаботном. В моем возрасте привыкаешь принимать вещи такими, какими они тебе являются, госпожа Ковальски.
Экономка поставила стакан на стол перед Донатой и налила в него кофе.
– Ах, ну что это вы такое говорите! В сущности вы еще совсем молоды.
Слушая это не без удовольствия, Доната засмеялась.
– Вам достаточно поглядеть на себя в зеркало, – продолжала экономка. – Вас можно принять скорее за маленького юношу, чем за зрелую женщину.
– Ну, зачем же преувеличивать!
– Может быть, открыть дверь в сад? Правда, я уже хорошо проветрила, но…
– Можно попробовать.
Ковальски чуть-чуть приоткрыла дверь, и в комнату сразу же хлынул поток свежайшего воздуха.
– Благодарю, госпожа Ковальски, – произнесла Доната. – Очень хорошо.
– Не будет ли слишком прохладно?
Доната улыбнулась такой предусмотрительности.
– Тогда я просто притворю дверь.
Госпожа Ковальски прижала пустой поднос к груди.
– Что-нибудь приготовить на сегодняшний вечер?
– Нет, спасибо. Никаких особых желаний у меня нет.
– Тогда позвольте пожелать вам хорошего дня.
– Спасибо, госпожа Ковальски.
Экономка вышла за дверь. Она вместе с мужем, оба уже в предпенсионном возрасте, обслуживали дом и сад и, насколько знала Доната, вовсе не собирались в ближайшее время уходить на покой. У Донаты они чувствовали себя хорошо, да и она была рада их присутствию. Обязанности Оскара Ковальски состояли в том, чтобы содержать в порядке плавательный бассейн, деревянные сооружения, автомобиль и сад, следить за температурой воды и воздуха в помещениях. Его жена убирала комнаты, следила за бельем и закупала продукты. Варить ей приходилось только в особых случаях, поскольку Доната была не слишком большим гурманом и что-нибудь жевала, только ощущая голод. Бывая дома, она обычно сама себе кое-что готовила. Но когда назначался прием, то Ковальским цены не было. Экономка вызывала тогда на помощь племянницу и готовила стол, используя свой большой опыт и проявляя изобретательность, а ее муж, надев белые перчатки и придав лицу выражение окаменелости, прислуживал за столом. Оба жили в подвальном этаже рядом с большой кухней.
Доната выпила две чашки черного кофе и стакан апельсинового сока, съела пару кусков ржаного хлеба, обильно смазанных маслом, а затем позволила себе побаловаться сигаретой.
Перед отъездом она еще раз осмотрела свой незаметный макияж, отметила, что ее зеленые, лишь чуточку подведенные глаза смотрят на мир смышлено и бодро, и подкрасила губы.
Потом она накинула жакет, вытащила из гардероба дипломат с бумагами, взяла на всякий случай еще свою светлую кожаную куртку и села в машину.
Начинался новый день, и она была этому рада.
На строительной площадке, расположенной на улице Вольфратсхаузерштрассе, работа шла уже полным ходом. На какой-то миг в голове Донаты промелькнула мысль, не встретится ли ей тут снова тот молодой человек, с которым она столкнулась вчера вечером. Но она сразу же отбросила ее прочь.
Тяжелый серый лимузин производителя работ свидетельствовал о его присутствии на стройке. Доната, припарковав машину, вышла из нее и остановилась в ожидании. Она знала, что Петер Блюме ее увидит и подойдет, но не сомневалась и в том, что он специально выдержит какое-то время, чтобы показать и ей, и своим людям, что не собирается плясать под ее дудку.
Наконец он вылез из строящегося корпуса здания и, криво улыбаясь, поздоровался. При своем поэтическом имени («блюме» означает «цветок») это был коренастый человек, с фигурой, напоминающей быка, с маленькими, глубоко посаженными глазками и с лысиной, занимающей уже значительную часть головы. На нем были рабочий костюм и защитная каска.
– Доброе утро, господин Блюме! – Они обменялись рукопожатием. – Есть проблемы?
– Не беспокойтесь, госпожа Бек, все идет по плану.
– Я вижу, дело продвигается великолепно.
– Пожалуй, так.
Можно было заметить, что чувствует он себя не слишком уютно. Он не относился к тем людям, которые легко переносят главенство женщины. К тому же он знал, что высота постройки превышает проектную, и, конечно, опасался, что она это уже заметила.
Доната постаралась быть дипломатичной.
– Застройщик-то вам уже, наверное, все уши прожужжал, так ведь? Не слишком приятная для вас ситуация.
Петер Блюме смотрел в землю и рисовал круги носком сапога.
– Как это вы узнали?
– Ну, по-моему, это очевидно. Ведь и он, и его жена особенно настаивали на увеличении высоты чердака.
– Да, это верно. Но ведь их просьба была отвергнута.
– Трудно мириться с запрещением, когда в голове засело другое решение.
– Но вам ведь не разрешили увеличить высоту чердака, так о чем же тут говорить?! – взорвался вдруг Блюме.
– Вы находите, что не о чем? Тогда взгляните чуточку внимательнее на соседние дома. Они построены в самое разное время, начиная с рубежа веков и по сегодняшний день, демонстрируют различные архитектурные стили и все-таки имеют все, как один, равную высоту. Очевидно, это оказалось приемлемым для всех строителей, не так ли? Только наш не достроенный еще дом оказался выше.
– Как это вы определили?
– Это видно и невооруженным глазом, господин Блюме.
– Значит, вы видите больше, чем я!
– К тому же я еще и промерила высоту. Господин Блюме, прошу вас, не упорствуйте! Вы хотели сделать одолжение заказчику. Это же совершенно ясно.
Он поднял голову и посмотрел на нее с вызовом.
– Не понимаю, кому помешает, если дом будет на пару сантиметров выше.
– Ансамблю, господин Блюме! И даже если бы это было не так, решаем не мы. Мой проект с повышенным чердаком был отклонен. Мы должны придерживаться предписаний.
Блюме снял каску и потер лоб тыльной стороной ладони.
– Я обратил внимание господина Крамера на то, что ему придется, видимо, заплатить штраф. А он сказал, что ему плевать. Дом, говорит, все равно обойдется во столько, что можно приложить еще какую-то сумму дополнительно. Для него это уже проблемы не составляет.
– А известно ли ему, что денежным штрафом дело не ограничится? Что власти вправе потребовать снижения высоты дома?
– Ну уж, когда дом стоит, то его не сдвинешь.
– Вы же сами не верите тому, что говорите, господин Блюме! До окончания строительства дело даже не дойдет. Уже при следующем промежуточном контроле мы займемся промерами и получим соответствующие данные. Если мы подадим властям наши возражения, то строительные работы будут приостановлены. Тогда не исключено, что здесь месяцами никто ничего делать не будет, а о заселении дома осенью и думать нечего. Судя по всему, господину Крамеру придется капитулировать. У начальства рычаги всегда длиннее.
– А я говорю вам, что это позор! В конце концов, мы живем в свободной стране… – Он пришел в страшную ярость, которую, впрочем, скорее изображал, чем ощущал.
Доната дала ему возможность повозмущаться, хотя и подумала, что его тирада больше подходит для
