внутреннем дворике, и я ответил, что да. Я хорошо помню, что она добавила, извините за выражение…
— Говорите, — поддержал Шмидт, возбужденный таким успехом.
— Она сказала: «Я сделаю так, что твои яйца просто взорвутся!»
И снова в зале раздался смех: решительно, этот Жиголо оказался очень забавным!
— И как вы отреагировали?
— Я взял ее за руку и отвел во двор.
— И что случилось, когда вы пришли туда?
— Случилось то, что должно было случиться!
— Будьте более точным, прошу вас.
— Я не знаю, не проглотила ли она на ужин шпанскую мушку, но она действительно горела, если позволите так выразиться. Во дворе мы начали целоваться. Я не хотел торопиться, но через две минуты она встала передо мной на колени, спустила с меня штаны и достала из своей сумочки один из презервативов, о которых говорила, и надела. Конечно, я разрешил ей это сделать — я не из тех, кто рискует понапрасну, особенно если дама настаивает.
— А потом?
— Потом мы совокупились. Она упиралась в стену бара, а затем она попросила еще!
— Сколько времени это продолжалось?
— Я не смотрю на часы, когда занимаюсь любовью, по крайней мере когда это не по долгу…
Он, казалось, пожалел о своих словах, которые выдавали его мало почтенный род занятий, тем: более для мужчины, наделенного хорошими физическими данными и не обезображенного интеллектом.
— Понимаю, но что было после этого?
— В тот момент, когда мы любили друг друга, не знаю зачем, но она остановилась и отдалилась от меня ни с того ни с сего, так резко, что презерватив остался в ней.
— Но что случилась? Вы попросили ее остановиться и дать вам новый презерватив?
— Послушайте, как и все, я участвую в компании по предотвращению заболеваний, передающихся половым путем, но я выпил много шампанского. Я был очень возбужден, и потом, я решил, что она совсем молодая и, возможно, нет никакой опасности. Я знаю, что думать так — это неверно, но в любом случае в такие моменты не можешь ясно соображать, если вы понимаете, о чем я говорю.
— Я понимаю вас очень хорошо. Что она сделала потом?
— Она повернулась ко мне спиной… Сама прислонилась к стене и начала стонать…
— Это неправда! Этот мужчина врет! — возразила Катрин, не в силах больше этого вынести.
Вся пунцовая, она встала и указала обвиняющим жестом на Ди Паскуали. Никогда в своей жизни она не испытывала такого стыда.
— Мадемуазель Шилд, я предупреждаю вас третий и последний раз.
— Катрин, я прошу тебя, сядь, — сказал Пол и, положив руку на ее кисть, легонько надавил.
Несмотря на весь гнев и негодование, Катрин поняла, что у нее нет выбора и ее возражения тщетны. Неужели так водится на судебных процессах! Свидетель может выйти и высказаться перед сотней человек, сказать любую глупость, пришедшую в голову, а жертва при этом не может защитить свою репутацию?!
— И что вы тогда сделали, господин Ди Паскуали? — спросил доктор Шмидт.
— Я сделал то, что, как я понял, она просила меня сделать.
— Подробнее, пожалуйста.
— Послушайте, когда женщина поворачивается к вам спиной и просит… что вы делаете?
— Пожалуйста, поймите, здесь я задаю вопросы, а не вы. Прошу вас, отвечайте.
— Ну, я взял ее сзади.
— Вы хотите сказать, что занялись с ней анальным сексом?
— Да.
— Введение члена было сложным?
— Да, особенно сначала.
— Понимаю. Господин Ди Паскуали, на протяжении вашего предыдущего сексуального опыта вам уже приходилось выполнять подобную просьбу женщины, я имею в виду просьбу мадемуазель Шилд взять ее противоестественным способом?
— Да.
— И вам случалось, проделывая это, наносить ранения в области ануса, например разрывы, или вызывать кровотечения?
Свидетель изумленно покачал головой. Решительно, адвокат вдается в такие подробности!
— Да, такое случалось.
— Когда вы занимались анальным сексом с мадемуазель Шилд по ее просьбе, — Шмидт получал извращенное удовольствие, произнося эти слова, зная, как они травмируют противника, — было ли у вас впечатление, что вы делаете ей больно, раните?
— Да, так как сна была очень зажата. Но она не просила остановиться — она издавала громкие крики. Она говорила, что любит меня. Она кричала: «Сильнее! Глубже! Трахай меня!»
— Господин Ди Паскуали, скажите мне, вы вступили в эти противоестественные сексуальные отношения с мадемуазель Шилд по собственной воле?
— Нет.
— Вы не возбудились?
— Нет.
— Почему именно?
— Ну, потому что… я принял кокаин… Но я уточняю, что я не торговец, а просто купил немного лично для себя.
— Понимаю. И что случилось потом?
— К нам присоединилась группа друзей, это было несколько неудобно! Нужно было остановиться. Они принесли шампанское, это ведь был мой праздник, мы выпили.
— А Катрин Шилд?
— Она удалилась с двумя другими клиентами бара, которых я не знаю.
— Двумя мужчинами или женщинами?
— Мужчинами.
— Вы можете их описать?
— Я видел их мельком, во дворе было темно. Внушительные фигуры. Два негра. Они ее целовали.
— Она сопротивлялась?
— Я не знаю. Вокруг были друзья.
— А позже ночью вы видели мадемуазель Шилд?
— Нет.
— Я благодарю вас. Я оценил вашу откровенность и храбрость, с которыми вы отвечали на вопросы, зачастую ставящие вас в неловкое положение. Я уверен в том, что сказанное вами поможет суду и уважаемым присяжным понять, что же на самом деле произошло вечером пятнадцатого июля этого года!
Глава 63
— Доктор Кубрик, — спросил судья Бернс, — хотите ли вы провести контрдопрос господина Ди Паскуали?
— Да.
Кубрик подошел к скамье для свидетелей с задумчивым видом.
— Господин Ди Паскуали, в своих показаниях вы утверждали, что танцевали с мадемуазель Шилд около часа. Это так?
