— Да, около часа.
Прокурор повернулся тогда к Джулии и сделал ей знак. Та встала и подошла к скамье свидетелей, к удивлению Ди Паскуали.
— Дело в том, что мы получили разрешение суда на небольшую и достаточно простую демонстрацию. Я прошу вас встать и подойти к доктору Купер.
Свидетель бросил сначала взгляд в сторону адвоката Шмидта, который лишь кивнул головой в знак согласия. Свидетель повиновался, поджав губы.
— Представляю вам доктора Купер. Я прошу вас принять позу, как будто вы хотите с ней танцевать.
Свидетель удивлялся все больше и больше. У этого прокурора действительно были нестандартный подход! Но, по крайней мере, это же не конец света: «подопытная» была очень хорошенькой, и сделать вид, будто ты танцуешь с ней, было не так уж неприятно!
Осторожность — и здравый смысл — говорили, что не следует танцевать с ней слишком чувственно, поэтому Ди Паскуали взял левую руку Джулии в свою правую и поднял ее, сжал талию, соблюдая все же почтительное расстояние и нерешительно изобразил — с дурацким смущенным смешком — широкий шаг вальса. Он резко развернул Джулию один раз, потом второй, но так как не было музыки и они находились посреди зала суда перед любопытной и завороженной публикой, он остановился после нескольких па и вопросительно посмотрел на Кубрика.
— Это все, спасибо!
Заинтригованный, Ди Паскуали занял свое место на скамье свидетелей, а Джулия вернулась к Томасу. Странно, но Томас испытал облегчение: как ни смешно, но он вполне реально ощутил своеобразный прилив ревности, увидев Джулию в объятиях этого фата.
Прокурор взял слово:
— Господин Ди Паскуали, сколько времени, вы сказали, танцевали с мадемуазель Шилд?
— Думаю, примерно час.
— А только что вы танцевали с доктором Купер около пяти секунд?
— Да, — сказал Ди Паскуали, который все еще не понимал, куда клонит прокурор, — не понимал, впрочем, и Шмидт, слегка нахмурившийся: он предчувствовал какой-то подвох.
— Свидетель, скажите, какой рост у доктора Купер?
— Не знаю. Где-то метр шестьдесят пять — метр семьдесят.
— Доктор Купер, не могли бы вы сказать суду, каков ваш рост?
— Метр шестьдесят пять.
— Спасибо, доктор, — сказал Пол Кубрик перед тем, как повернуться к свидетелю. — На самом деле впечатляюще, господин Ди Паскуали! Вы танцевали всего несколько секунд с доктором Купер и немедленно определили ее рост с разницей в пять сантиметров. Из этого я делаю вывод, что после того, как вы протанцевали с мадемуазель Шилд около часа в более тесном контакте, чем с доктором Купер, вам не составит абсолютно никакого труда сказать суду, каков ее рост?
— Протест, ваша честь!
— Протест отклонен. Отвечайте.
Свидетель явно пришел в замешательство, сначала он покраснел, казалось, что он вот-вот попытается прибегнуть к помощи адвоката и обвиняемых, но те беспомощно пожимали плечами.
— Так что, господин Ди Паскуали?
— Трудно сказать. Прошло уже несколько недель, в тот вечер я выпил…
— Я прошу вас ограничиваться ответами на вопросы, которые я задаю. У суда есть свои правила, и их нужно уважать! Начнем сначала. Вы танцевали с мадемуазель Шилд в течение часа и даже, предположительно, занимались с ней любовью. Значит, вы должны определить, какого она роста, хотя бы приблизительно. Позвольте вам помочь. Вы какого роста?
— Метр девяносто.
— Мадемуазель Шилд крупнее вас?
Ди Паскуали улыбнулся. Неужто у прокурора крыша поехала?
— Конечно нет.
— Она такого же роста, как вы?
— Нет.
— Значит, она ниже?
— Да.
— По меньшей мере на пятнадцать сантиметров?
— По меньшей мере.
— Или на тридцать сантиметров?
— Нет-нет. — Тогда он повернулся к Катрин, сидевшей рядом с Джулией. Ему показалось, что женщины примерно одинакового роста. — Я думаю, что она такая же, как и доктор Купер.
Катрин бросила заговорщический взгляд на Томаса, который весело подмигнул ей в ответ.
На самом деле с самого начала заседания она сидела на толстом телефонном справочнике.
По сигналу прокурора Катрин и доктор Купер встали, подошли к столу, потом с отточенной синхронностью сняли свои туфли и встали рядом, не произнося ни слова.
Джулия была выше Катрин на целую голову, и разница между женщинами была такой разительной, что по залу прошел шепот удивления.
Пол довольно улыбался.
Шмидт же метал гром и молнии.
Он наклонился к своему молодому ассистенту Джиму Беркли, чтобы поделиться эмоциями, а затем бодро выпрямился, словно он был выше всего этого и сия маленькая, ловко организованная мизансцена никак его не задела.
Многие присяжные быстро делали заметки. Конечно, Ди Паскуали мог иметь довольно смутные воспоминания о том вечере, но когда мужчина час танцует с женщиной будучи выше ее на голову, то в принципе он должен это заметить и вспомнить.
— Мадемуазель Шилд, не могли бы вы сообщить суду, какой у вас рост?
— Метр пятьдесят пять.
— Благодарю вас.
Обе женщины надели туфли и заняли свои места.
— Разница в тридцать пять сантиметров, господин Ди Паскуали! Угадаете в следующий раз!
— Протест! Прокурор не задает вопросов, а только пытается дискредитировать свидетеля, — возопил Шмидт.
— Протест принят. Доктор Кубрик, задавайте ваш следующий вопрос.
— Господин Ди Паскуали, ваш рост метр девяносто, а Катрин Шилд — лишь метр пятьдесят пять. Разница в тридцать пять сантиметров. Вы не были этим поражены?
— Да, но с точки зрения…
— Учитывая эту значительную разницу, не хотели бы вы забрать или изменить ваши показания?
— Какие?
— Например, ваше утверждение, что вечером пятнадцатого июля вы в течение часа танцевали с мадемуазель Катрин Шилд?
— Нет. Я в любом случае танцевал с ней час. Я… Я выше большинства женщин, с которыми встречаюсь, поэтому для меня это обыкновенная деталь, которая меня вовсе не поражает настолько, насколько бы вы были поражены, набрав, к примеру, завтра восемь или девять килограммов и став весить больше меня.
— Я понимаю. Сейчас мне хотелось бы затронуть несколько щекотливый момент сделанного вами заявления. Вы сказали, что после того, как в течение часа танцевали с мадемуазель Шилд, затем перешли в так называемый внутренний дворик, где занялись с ней любовью — и вы даже занимались с ней анальным сексом, во время которого она стояла упершись в стену. Господин Ди Паскуали, скажите, вы принудили мадемуазель Шилд к этим отношениям против ее воли?
— Нет, это она меня попросила, даже умоляла.
