А Мирани, подумал он, выходя навстречу гостям, обречена на мучительную смерть. Поэтому он взглянул на них свысока, с высокомерным пренебрежением, и, скрестив руки на груди, заявил:
— Опаздываете...
Их было пятеро. Шакал, рыжий Лис и еще трое грабителей в плащах, коренастые, бронзово-смуглые, чумазые. Один из них был необычайно мал ростом.
— Он пролезет в самую узкую щель, — рассмеялся Лис, проследив удивленный взгляд Сетиса. — Если, конечно, мы не пропустим вперед тебя...
Шакал тихо спросил:
— Все идет по плану?
Сетис пожал плечами.
— Я свое дело знаю.
— В Порту ходят слухи, что генерала пытались убить. Это правда?
— Да, я тоже слыхал. Кто-то из слуг свихнулся. Но Аргелин был в доспехах.
— Ну что ж, я бы жалеть не стал, — заметил Шакал. Он пристально глянул на Сетиса. — Что-то ты нервничаешь...
— А ты чего ждал? — огрызнулся Сетис. Ему казалось, что он держится задиристо, даже нагло, но люди всегда видят не то, что нужно. — Я в порядке!
Продолговатые янтарные глаза грабителя могил задумчиво прищурились. Но он лишь сказал:
— В таком случае, показывай дорогу.
Все грабители, надо отдать им должное, хранили молчание. Они как тени спустились вслед за Сетисом со второго подземного уровня на третий, потом на четвертый — самый глубокий из обитаемых, где работали писцы. Возле черного провала длинной лестницы, ведущей в гробницы, они остановились, сняли плащи и, аккуратно свернув, засунули их в стенную нишу. Теперь они были обнажены по пояс, их тела блестели от масла, на могучих плечах висели мотки веревки, бронзовые ломики, разные диковинные инструменты. Шакал был одет в длинную куртку с поясом, увешанным какими-то металлическими приспособлениями весьма грозного вида, тонкими и остроконечными. Сетис заметил несколько ножей и нервно облизал пересохшие губы. Шакал обернулся, придирчиво осмотрел своих людей и, видимо, удовлетворенный, кивнул. В его ухе блеснула золотая серьга.
— Спускаемся.
Вход на лестницу преграждала массивная решетка; Сетис достал ключ и отпер ее. Если Шакал и заинтересовался, где он раздобыл ключ, то ничем не выдал своего любопытства. Когда все вошли, Сетис снова запер дверь и последовал за грабителями.
Вниз, к могилам, вело не меньше тридцати лестниц, а может, и больше, но он знал далеко не все. Эта была ближайшей к кварталу писцов. Однажды ночью, примерно год назад, он открыл эту дверь и спустился на сотню ступенек, чувствуя, как воздух становится все прохладнее, пока затхлый сквозняк не загасил трепещущее пламя масляной лампы у него в руках. Ему запала в память окружившая его кромешная тьма. В этой темноте он сначала ничего не слышал; потом откуда-то снизу донеслись слабые шорохи, глухой перестук капель, далекое эхо, неуловимое, как дыхание. Он простоял так всего несколько минут, потом стал торопливо карабкаться наверх, задыхаясь, с пытающимся выпрыгнуть из груди сердцем.
Но теперь, когда он спускался во главе шайки грабителей, все было по-иному. Во-первых, у них были факелы, которые Лис предусмотрительно зажег, — по каменным стенам плясали дымные отблески. Во- вторых, эти люди не боялись покойников; двое, что шли сзади, беззаботно болтали о женщинах, одноглазый Лис тихо насвистывал какую-то песенку. Лишь Шакал шел молча, ни на шаг не отставая от Сетиса.
По мере того, как они спускались все ниже и ниже, воздух менялся. Сначала он стал холодным, потом опять потеплел, и теплота эта налилась безжизненной духотой. Через пару сотен ступеней они миновали первые из могильных коридоров: в них, небольших и сравнительно недавних, покоились важные гражданские служащие, высшие ремесленники, приближенные к Архонам.
Сетис тихо произнес:
— Ты, похоже, здесь уже бывал.
Шакал усмехнулся.
— Обычно у нас не бывает ключей. Так что нет.
— Тогда как же...
— Копаем. Взламываем стены, просачиваемся словно песок. Нужно много недель, а то и месяцев упорного труда, а проникнуть удается только в небольшие, недавние захоронения. Поэтому сегодня... случай особый.
Тем лучше! Он боялся, что они знакомы с расположением гробниц и разгадают его замысел.
— А ты? — спросил Шакал своим хорошо поставленным голосом. — Далеко ли ты забредал в перерывах между письмом и счетоводством?
Сетис стиснул зубы.
— Недалеко. Досюда не доходил.
Три сотни ступенек. Теперь путь их лежал через мягкую породу, по коридорам, проложенным много столетий назад. У Сетиса болели ноги, дым ел глаза; он протер их, но это не помогло. Вниз, все дальше и дальше вниз: они, должно быть, уже добрались до самых потаенных глубин земли, до ее горячего, трепетного сердца, и он слышал его биение, далекий, размеренный гул; ему казалось, что гул этот раздается прямо у него в голове, но тут Шакал схватил его за руку и прошептал:
— Прислушайся!
Впереди чернела тьма. Сзади доносилось громкое, хриплое дыхание грабителей.
— Тише! — рявкнул на них Шакал, и они послушно как дети, смолкли.
В недрах земли что-то гудело, пульсировало, билось. Но стоило напрячь слух, как далекий рокот стих. Сетис засомневался, не послышался ли он ему...
— Тень Бога... — Голос Лиса звучал глухо.
Сетис встревоженно оглянулся; Шакал улыбнулся.
— Наше словечко. Иногда в гробницах слышатся странные звуки — как будто что-то падает, осыпается. Мои люди любят мрачно пошутить.
Он подтолкнул Сетиса.
— Сколько еще ступенек?
— На планах сказано — шестьсот.
У них за спиной Лис выругался вполголоса.
На полпути вниз, остановившись перевести дыхание, Сетис спросил:
— Зачем это тебе? Такому, как ты?
Грабитель могил прислонился к стене.
— Такому, как я... — тихо повторил он. — А какой я, по-твоему?
— Богат, — сказал Сетис. — Образован. Из правящего класса.
Шакал рассмеялся; его люди, столпившиеся у нею за спиной, недоуменно подняли глаза.
— Друг мой, я занимаюсь этим по той же причине, что и ты.
Сетис изумленно взглянул на него.
— Моя причина — раздобыть воды для сестры. Вот и все.
— И ты сам в это веришь? Сколько можно себя дурачить? — Янтарные глаза Шакала широко распахнулись. — Достать воду можно более легкими способами, даже сейчас, в засуху. Нет, друг мой, ты жаждешь приключений. Опасности. Тебе нравится ощущать радостную дрожь неповиновения. Посмотри на себя — ты ищешь, строишь планы, презираешь тех, на кого работаешь...
— Чушь, — прошептал Сетис, содрогнувшись. Шакал пожал плечами и, отодвинув его с дороги, пошел вперед.
— Тебе надоели списки и перечни. В глубине души ты жаждешь песен...
Сетис озадаченно смотрел ему в спину. Лис грубо подтолкнул его.
— Шагай, красавчик. Возвращайся на место, иди первым. Если нас ждет ловушка, пусть в нее попадешь ты, а не вожак.
Шестьсот ступенек. Наконец они спустились на самое дно и поняли это только потому, что Сетис,
