Весной 1599 года Генрих публично объявил, что намерен жениться на своей фаворитке Габриэль д'Эстре. Это намерение было весьма щекотливым и угрожало внутреннему миру, достигнутому после тридцати лет религиозных войн ценой потоков крови и неустанного труда. Тем не менее никто не усомнился в намерении короля. Почему? Королевское слово – это слово чести. Было сшито свадебное платье, все балконы на пути следования свадебного кортежа были уже сняты.
Но в это время начинают происходить странные вещи.
За несколько дней до свадьбы король отсылает Габриэль из Фонтенбло, с тем чтобы она в одиночестве находилась в Париже во время пасхального праздника. Герцогиня реагирует на это столь бурно, что все авторы тогдашних писем и мемуаров не жалеют для описания ее состояния самых черных красок. Никто не понимает истинных оснований такого странного решения. Духовник Генриха со скорбью душевной настаивает на том, что было бы неприлично проводить святой праздник в обществе любовницы. Совершенно смехотворный довод, если учесть трех внебрачных детей, из которых двое остались с королем, то, что все предыдущие пасхальные праздники герцогиня проводила с Генрихом, и то, что через несколько дней должно было произойти бракосочетание.
Последние минуты, проведенные Габриэль с королем, были описаны многими очевидцами. Прощание несло на себе отпечаток вечной разлуки. В конце Габриэль даже поручает детей заботам короля. Она понимает, что должна быть принесена в жертву.
Можно ли представить себе, что король не собирался держать свое честное слово? Или если поставить вопрос по-иному, чего стоило в шестнадцатом веке честное королевское слово, данное любовнице? Для ответа на этот вопрос можно получить исчерпывающий ответ, если прочесть один любопытный документ.
Спустя всего несколько недель король страстно влюбился в известную Генриетту д'Антраг, причем влюбился настолько, что после безуспешных домогательств дал письменное обещание жениться на ней, если она родит ему сына. Этот весьма поучительный документ хранится в Национальной библиотеке в Париже и заслуживает того, чтобы привести его полностью:
«Nous, Henry quatrieme, par la grace de Dieu, roi de France et de Navarre, promettons et jurons devant Dieu, en foi et paroles de Roi, a messire Francois de Balzac, sieur d'Entragues, Chevalier de nos orders, que, nous donnant pour compagne damoiselle Henriette– Catherine de Balzac, sa fille, au cas que, dans six mois, a commencer du premier jour du present, elle devient grosse, et qu'elle en accouche d'un fils, alors et a l'instant nous la prendrons a femme legitime epouse, dont nous solemniserons le mariage publiquement et en face de notre sainte Eglise, selon les solennites en tells cas requises et accoutumees. Pour plus grande approbation de laquelle presente promesse, nous promettons et jurons comme dessus de la ratifier et renouveler sous notre seing, incontinent apres que nous aurons obtenus de Notre Saint-Pere le Pape la dissolution du mariage entre nous et dame Marguerite de France, avec permission de nous remarier ou bon nous semblera. En temoin de quoi nous avons ecrit et signe la presente. Au bois de Malesherbes, ce jourd'hui premier octobre 1599».
«Мы, Генрих Четвертый, милостью Божьей король Франции и Наварры, обещаем и клянемся перед Богом и даем господину Франсуа де Бальзаку, господину д'Антрагу, кавалеру нашего ордена, наше честное королевское слово выбранную нами в спутницы его дочь Генриетту-Екатерину де Бальзак, если она в течение шести месяцев, считая с сего дня, забеременеет и разрешится от бремени сыном, взять в законные супруги и открыто и перед лицом Святой Церкви, со всеми подобающими торжествами и соблюдением обычаев, заключить с ней брак. Для подкрепления данного нами обещания заверяем и клянемся в вышеизложенном и обязуемся подтвердить и возобновить все сказанное нашей печатью, как только получено будет нами от нашего Святого Отца Папы расторжение нашего брака с Маргаритой Французской и его позволение на заключение по нашему усмотрению нового брака. Для всеобщего сведения нами составлено и подписано в лесу Мальзерб, сего дня, первого октября 1599 года».
Хочу сказать, чтобы покончить с этой историей, что Генриетта вскоре действительно забеременела, что поставило Генриха в высшей степени в затруднительное положение на несколько следующих месяцев. В нарушение данного обещания король продолжал вести переговоры с Флоренцией относительно размеров приданого Марии де Медичи. Весной 1600 года было официально объявлено о предстоящем осенью бракосочетании с флорентийской принцессой. Угроза Генриетты устроить дипломатический скандал с помощью компрометирующего письма в случае, если король не откажется от своего клятвопреступления, стала причиной лихорадочных попыток французского двора выкупить у Бальзака злосчастный документ. Дело в конце концов снова разрешилось благодаря «несчастному случаю». Во время пребывания в замке Фонтенбло у Генриетты на седьмом месяце происходят преждевременные роды. Согласно документам, в окно покоев Генриетты ударила молния, что и послужило причиной страшного испуга и преждевременных родов. Ребенок, мальчик, родился мертвым.
Стареющий король был не в состоянии противиться прелестям молодых женщин и из-за своих любовных историй ставил королевство на грань банкротства. Механизм всегда был один и тот же. Легкомысленное обещание жениться на очередной содержанке ставило государство на грань политического кризиса. «Несчастные случаи», происходившие по воле небес, позволяли избежать политических проблем. Габриэль «неожиданно умерла» за неделю до свадьбы от «таинственной болезни». Генриетта д'Антраг в результате «удара молнии» потеряла сына – свой «пропуск к трону».
Случайность? Может быть. Если верить свидетельствам, то Генриетта была обманута, унижена и проведена. Играл ли Генрих в ту же игру с Габриэль, оставляя ее до последнего момента в полной уверенности относительно скорой свадьбы, но на деле наверняка зная, что никакой свадьбы не будет?
Другими словами, не велись ли переговоры с Флоренцией в то время, когда Габриэль считала, что находится в двух шагах от трона? И если да, то почему эти переговоры не были нигде документированы?
Неужели они были столь секретными, что до сих пор невозможно отыскать никаких их следов?
ЗАКЛАДКА ДЛЯ КНИГИ
Я занимался этой темой почти пять лет, но в конце концов зашел в тупик. Между тем я был уверен, что художник – или тот, кто заказал ему луврскую картину, – хотел намекнуть королю на двусмысленность положения его фаворитки.
Отнюдь не сестра Габриэль с торжествующим видом держит ее за сосок. Женщина слева должна быть Генриеттой д'Антраг, следующей после Габриэль дамой в длинной череде фавориток, вступавших с королем в «морганатические браки», становясь «женами левой руки». Именно левой рукой трогают грудь Габриэль, да и сама она держит кольцо в левой руке. Картина являет собой издевательскую насмешку над предметами страсти Наварры, всеми невидимыми, но одновременно и вызывающими сочувствие жертвами его «побочных браков», которые выставлены здесь, как куколки, судьба которых ясно представлена прозрачными символами.
Но чего стоит самая прекрасная теория без доказательств?
Я решил еще раз перечитать почту посла Фердинанда де Медичи при французском дворе. В 1991 году я
