– Ну да, из студии в Штеглице. Может, у нее есть его адрес.
– Сделай это, пожалуйста, для меня! Прямо сейчас. Перезвоню минут через пять, ладно?
– Хорошо. Только лучше через полчаса.
– Спасибо.
В душе у нее все кипело от ярости. Но Лутц-то тут при чем? Постепенно ей удалось немного взять себя в руки. Резким движением она снова вставила кредитку в аппарат и набрала номер. Прошло почти пять минут, прежде чем мать сняла трубку. Все это время она, едва сдерживаясь, слушала звуки «Маленькой ночной серенады» Моцарта, щелчки и шум параллельных соединений. Зато у нее была возможность поразмышлять о том, что заставило отца заявиться к Лущу. Они ведь даже не знакомы. Впрочем, это как раз на него похоже. Стоит отцу чего-нибудь захотеть, он этого добьется, тут можно не сомневаться. Такая уж профессия. Сейчас он, видимо, стремится узнать то же, что и она: адрес Дамиана. И это может говорить лишь об одном…
После обмена приветствиями мать подтвердила ее догадку.
– Джульетта, послушай, папа вылетает в Буэнос-Айрес.
– Что?.. Зачем?
– Он… Мы боимся за тебя. Он хочет поговорить с тобой. Просил, если ты позвонишь, сказать, что он едет. У тебя есть чем писать? Я продиктую адрес его отеля.
Джульетта опустилась на обитую пластиком скамью и попыталась собраться с мыслями.
– Джульетта, ты слышишь?
– Да… Но, мама… я не могу…
Откуда это чувство омерзения?
– Я не хочу его видеть!
– Послушай, девочка, я тебе верю. Знаю, что ты бы никогда не сделала, если бы не была полностью убеждена, что это необходимо. Но и ты, пожалуйста, верь нам хоть чуть-чуть! Отец хочет поговорить с тобой. Он все тебе объяснит. Найди его там, пожалуйста. Обещаешь?
– Но, мама… я не хочу с ним объясняться, пока не поговорю с Дамианом… а его я не могу найти… он исчез… Что папа сказал, черт возьми… к чему этот театр?
– Джульетта, послушай, папа сделал ошибку. Но теперь хочет ее исправить. Я уверена, он все объяснит. Есть ручка?
– Да, – соврала она. Отец прилетает в Буэнос-Айрес. Меньше чем через сутки. Необходимо срочно найти Дамиана. Сегодня же. Какого, спрашивается, черта ему понадобилось лететь через весь земной шар? Чтобы объяснить ей что-то? Неужели нельзя сказать по телефону? Или дождаться ее возвращения в Берлин?
Отец. Госпожа Альсина. El loco.
– Нашла ручку?
– Да.
– Пиши: в четверг, в одиннадцать тридцать по местному времени. Сегодня вечером вылетает из Парижа. Я уже не увижу его до отъезда, но скажу, что ты звонила и разыщешь его в гостинице, ладно?
Снова какое-то нехорошее чувство. Неспокойная совесть? Нет, в ней бушует ярость. Какого дьявола он преследует ее? Это же ненормально!
Клаудиа знала не больше, чем другие. Номер телефона и факса, которые она сообщила Лущу, Джульетта и так помнила наизусть.
– Все равно спасибо.
– Не за что, – ответил Лутц. – Как Буэнос-Айрес?
– Жарко.
– Ага. Особенно сейчас.
– Лутц, тебе ничего не говорит слово «ламбаре»?
– Ламбада?
– Нет, ламбаре.
– Это не больница Альберта Швейцера где-то в джунглях?
– Нет, она называется «Ламбарене». А я говорю – ламбаре. Может, это танго?
– Никогда не слышал. Откуда вообще ты это взяла?
– Ладно, проехали. Послушай. Мне кое-что пришло в голову. Чарли наверняка записывал на видео последнее представление «Джулиана и Джулианы», так ведь?
– Думаю, да. И что?
– Можешь прислать мне копию?
– Копию записи последнего представления?
– Да.
– В Буэнос-Айрес?
