По свидетельству владельца фирмы — грека, ловца губок из соседнего городка Тарпон-Спрингз — у хозяина «Секатура» были с его фирмой обширные деловые связи: он поставлял фирме партии королевских рапанов и других раковин с Ямайки, а также очень ценные породы тропических рыб. «Уробурос Инкорпорейтед» покупала у него все это, складировала и затем продавала партиями оптовым торговцам и мелким лавочникам по всему побережью. Фамилия грека Папагос. Никакого криминала за ним не числится.
ФБР совместно с военно-морской службой безопасности пыталось прослушивать радиосвязь «Секатура». Но яхта почти не выходила в эфир за исключением коротких сеансов перед отплытием с Кубы или Ямайки — в этих случаях использовался совершенно неизвестный и не поддающийся дешифровке язык. В последнем донесении говорилось, что оператор вел передачу на тайном вудуистском языке, известным лишь посвященным и что предпринимаются настойчивые попытки найти специалиста по этому «языку» на Гаити к моменту, когда должен состояться следующий рейс яхты.
— Снова золото стало появляться, — сообщил лейтенант Бинсвангер, когда они возвращались в его офис, находившийся через дорогу от отдела, где хранилась картотека. — Около сотни монет в неделю только в Гарлеме и Нью-Йорке. Не следует ли нам этим заняться? Если дело обстоит так, как вы говорите, и это действительно деньги комми, они быстренько толкнут их, пока мы протираем здесь штаны на задницах и ни черта не делаем.
— Шеф велел подождать, — сказал Декстер. — Надеюсь, скоро мы выйдем на них.
— Ну что же, дело ваше, — сухо ответил Бинсвангер, — но комиссару это уже начинает надоедать. Почему бы нам не подловить этого типа на уклонении от уплаты налогов или неправильной плате аренды, парковке у водоразборного крана или еще на чем-нибудь? Привезем его в «Могилы» и заставим развязать язык. Если фэбээрэшники не хотят им заниматься, мы с удовольствием сделаем им такое одолжение и возьмем это на себя.
— Вам не хватает расовых беспорядков? — мрачно возразил Декстер. — У нас против него ничего нет, вы это прекрасно знаете, так же как и мы. Если этот его адвокатишко не выдернет своего клиента оттуда через полчаса после того, как мы того задержим, треск вудуистских барабанов будет слышен отсюда до самого глубокого Юга. А когда это начинается, сами знаете, чем кончается. Помните 35-й и 43-й? Пришлось бы снова вызывать войска. Нам это совершенно не нужно. Президент поручил это дело нам, и мы обязаны выполнять его приказ неукоснительно.
Они снова зашли в унылый кабинет Бинсвангера, чтобы взять пальто и шляпы.
— Во всяком случае благодарю за помощь, лейтенант, — сказал при прощании Декстер с подчеркнутой сердечностью. — Она была весьма ценной.
— Всегда рады служить, — ледяным тоном ответил Бинсвангер. — Лифт направо. — И демонстративно закрыл дверь.
Лейтер подмигнул Бонду за спиной у Декстера. Все трое спустились на первый этаж к главному входу на Центральной улице в полном молчании.
Уже на улице Декстер повернулся к ним.
— Сегодня утром я получил из Вашингтона некоторые распоряжения, — бесстрастно произнес он. — Предполагается, что я остаюсь здесь контролировать Гарлем, а вы оба завтра отправляетесь в Сент- Питерсбург. Лейтер должен выяснить там все, что нужно, а затем отправиться прямо на Ямайку вместе с вами, мистер Бонд. В том случае, — добавил он, — если вы не возражаете против его присутствия там: ведь Ямайка — ваша территория.
— Разумеется, не возражаю, — ответил Бонд. — Я даже хотел просить послать его со мной.
— Прекрасно, — сказал Декстер. — Тогда я сообщу в Вашингтон, что все в порядке. Могу ли я еще чем- нибудь быть вам полезен? Вся связь, разумеется, через ФБР в Вашингтоне. Лейтер знает фамилии наших людей во Флориде, знает позывные и все прочее.
— Если Лейтеру это интересно и если вы не возражаете, — сказал Бонд, — мне бы очень хотелось побывать сегодня вечером в Гарлеме и осмотреться там. Это может дать какую-нибудь подсказку относительно планов мистера Бита.
Декстер подумал немного.
— Ладно, — сказал он наконец. — Вреда не будет. Но особенно не высовывайтесь. И не попадите в какую-нибудь переделку. Там вам никто не поможет. Не создавайте нам дополнительных трудностей. Это дело еще не созрело. А пока так: мы должны вести себя с мистером Бигом по принципу — «живи сам и другим не мешай».
Бонд насмешливо посмотрел на капитана Декстера.
— Когда мне приходится иметь дело с таким противником, как этот, — сказал он, — я руководствуюсь другим девизом — «живи — пусть умирают другие».
Декстер пожал плечами.
— Девиз, разумеется, это ваше личное дело, но здесь вы подчиняетесь мне, мистер Бонд, и я был бы очень рад, если бы это действительно было так.
— Конечно, — ответил Бонд. — И благодарю вас за все, что вы для меня делаете. Желаю удачи в вашей части этого дела.
Декстер подозвал такси. Они обменялись рукопожатием.
— Привет, ребята, — сказал Декстер. — Постарайтесь остаться в живых. — И его такси влилось в автомобильную толчею.
Бонд и Лейтер улыбнулись друг другу.
— Серьезный малый, я бы сказал, — заметил Бонд.
— Они здесь все такие, — сказал Лейтер. — Но вообще-то, похоже, большинство из них — напыщенные ничтожества. Очень чувствительны ко всему, что касается их прав. Вечно пререкаются с нами или с полицией. Впрочем, у вас, в Англии, наверное, то же самое.
— Ну, конечно, — согласился Бонд. — У нас постоянные трения с пятым отделом военной разведки. А они без конца наступают спецотделу Скотленд-Ярда на любимую мозоль. Ну да черт с ними. Так мы едем вечером в Гарлем?
— Я — за, — сказал Лейтер. — Я высажу тебя сейчас у «Сент-Реджиса» и заеду за тобой около половины седьмого. Давай встретимся в «Кинг-Коул-баре», на первом этаже. Догадываюсь, тебе хочется взглянуть на мистера Бига. — усмехнулся он. — Мне тоже. Но не надо говорить об этом Декстеру. — Взмахом руки он подозвал желтое такси. — Отель «Сент-Реджис». Угол Пятой и Пятьдесят пятой.
Они залезли в раскаленную жестяную коробку, пропахшую застоявшимся сигарным дымом.
Лейтер опустил стекло.
— Зачем вы это делаете? — бросил через плечо водитель. — Воспаления легких захотелось, что ли?
— Именно, — ответил Лейтер, — если это спасет нас от удушья в этой газовой камере.
— Умник нашелся, — хмыкнул водитель, с жутким металлическим скрежетом дернув рычаг переключения скоростей. Достав из-за уха сигару с откусанным концом, он поднял ее кверху. — Двадцать пять центов за три штуки, — сказал он обиженно.
— На двадцать четыре цента дороже, чем они того стоят, — парировал Лейтер. Остаток пути прошел в полном молчании.
Они расстались у отеля, и Бонд поднялся в свой помер. Было четыре часа. Он попросил телефонистку разбудить его в шесть и какое-то время смотрел на город из окна своей спальни. Слева от него ярким огнем горел диск заходящего солнца. В окнах небоскребов начинали загораться огни, придавая городу вид золотых медовых сот. Далеко внизу реками неонового света — малинового, голубого, зеленого, — струились улицы. В бархатных сумерках печально вздыхал ветер, отчего в комнате становилось еще теплее, уютнее и приятней. Он задернул шторы и включил мягкий свет над кроватью. Затем разделся и скользнул под тончайшую перкалевую простыню. Ему представились промозглые в эту пору лондонские улицы, скупое тепло шипящего камина в его кабинете в Управлении, написанное мелом меню в кафе, где он сидел в последний свой лондонский день: «Гигантский бифштекс с двойным овощным гарниром». Он сладко потянулся. Вскоре он уже спал.
А в Гарлеме за большим пультом Шептун дремал над программкой бегов. Лицо его было безмятежно.
