– Это потому, что мы сильные женщины и от мужчины требуются огромные сила и терпение, если он полюбит такую женщину. Я сомневаюсь, что Тарр понимал тебя, когда впервые увидел.
– Он даже не знал, кто из нас Фиона, а кто Элис, – усмехнулась Фиона. – Но говорил, что восхищается моим умением обращаться с оружием и отвагой. И повторял это не один раз.
– И постепенно начал открывать твою подлинную сущность. Только мужчина, равный по силе такой женщине, способен не испугаться подобного Открытия, а, напротив, приветствовать это. Я думаю, Тарр принял все, что узнал о тебе, и гордится тем, что любит такую женщину.
– Я дура, – сказала Фиона и опустила голову. Анна приподняла ее лицо за подбородок.
– Любовь – глупая вещь. Быть влюбленной глупо. Но все прощается, если любовь настоящая. Ты любишь Тарра?
– Всем сердцем, – взволнованно сказала Фиона. – Меня даже пугает то, как сильно я его люблю. Меня беспокоит, что...
– Что он не любит тебя так же сильно? Фиона кивнула.
– Тарр – человек слова, Фиона. Если он говорит, что любит тебя, верь ему.
– Он сказал, что я должна ему верить и что он будет говорить мне о своей любви каждый день в течение всей нашей совместной жизни.
– Как красиво и трогательно это звучит, но скажу тебе, что будут в вашей жизни дни, когда, возможно, это будет и не так, – усмехнулась Анна.
– Тарр любит меня, – сказала Фиона, будто впервые осознав и принимая этот факт.
– Если ты чувствуешь это сердцем, то так и есть.
– Мое сердце ощутило и приняло это значительно раньше разума.
– В таком случае скажи Тарру об этом, – убежденно посоветовала ее мать.
– Он сочтет меня дурой, – поморщилась Фиона.
– Не волнуйся. Он, вероятно, считает себя идиотом.
– Почему? – удивленно спросила Фиона.
– Сейчас он сидит и думает, что он сделал не так.
– Он ничего такого не сделал.
– Но думает что сделал, корит себя за это и гадает, как это исправить.
– Я его обидела, – вздохнула Фиона.
– Это не первая и не последняя обида, – ответила ее мать.
– Он сказал, что никогда не допустит, чтобы я плакала. Анна рассмеялась:
– О, моя дорогая, прелестная дочь, пока он будет помнить об этом, так и будет, хотя иногда невольно он может нарушить свое обещание и будет огорчен твоими слезами и постарается исправить ошибку. Это неизбежно, но это и есть любовь.
– Неужели любовь приносит больше огорчений, чем радости?
– Это решать самим любящим.
– Я все испортила, заставила страдать нас обоих, – неохотно признала Фиона.
– В таком случае надо исправить содеянное. Фиона с сомнением покачала головой.
– Будь терпелива и снисходительна. Для тебя это внове, должно пройти время, чтобы ты поняла это. Доверься своему сердцу и забудь обо всем остальном.
– За все эти годы страх научил меня быть осторожной.
– Тебе не нужно больше бояться, – ласково сказала ее мать. – Теперь у тебя есть я и отец. Мы не смогли когда-то уберечь наших девочек, но даю тебе слово, что это не повторится.
Фиона улыбнулась:
– Значит, если бы ты решила, что Тарр нехорош для меня, ты бы расстроила наш брак?
– Непременно. Огден и я хотим для наших девочек только самого лучшего, пусть даже это значит отдать мужьям едва обретенных дочерей.
– Наши родители были такими же. Они в первую очередь думали о нас с Элис.
– Ты не представляешь, как я счастлива от сознания, что вас обеих любили. Я опасалась, что жизнь могла быть суровой к вам. Я так рада, что у вас были столь любящие приемные родители. – Анна всхлипнула. – Хотя не могу сказать, что меня не огорчает то, что все эти годы мы прожили в разлуке с вами.
Теперь наступила очередь Фионы утешать ее.
– У нас впереди еще много лет, и теперь, когда у вас есть Рейнор, Элис и я, вам предстоит баловать многочисленных внуков.
Анна поцеловала ее в щеку и шепнула:
– Не заставляй меня ждать слишком долго. Фиона ответила ей объятием.
– Я и сама мечтаю об этом.
