– Оно никогда не проходит. – Каллен подходил все ближе. – Любовь и безумие преследуют человека всю жизнь.
– Я этого не допущу. Я отказываюсь…
– Любить? – прошептал он над самым ее ухом. Сара подняла голову и пробормотала:
– Да.
– Отказываться от любви нельзя. Она захватывает человека без его согласия.
– Я ее выброшу из сердца, – смело заявила Сара.
– Она вернется, чтобы отомстить, и отправит тебя в еще большее безумие. – Ее губы были так близко, что Каллен ощущал, как они дрожат. Но он не стал их целовать, он хотел, чтобы она сдалась. Чтобы это был ее выбор.
– Я не могу любить тебя. Не могу, не могу, не могу… – Ее жалобная молитва замерла, лишь когда ее губы потянулись к его губам.
Он позволил ей целовать его – робко, осторожно, но прежде чем она смогла пожалеть о своей слабости, он перешел в наступление. Одна его рука обвила ее талию, другой он поддерживал ее голову, а его язык проник внутрь ее рта.
Это был поцелуй отчаяния, поцелуй слишком долго сдерживаемого желания и страсти, не совсем понятный, но отказаться от него было невозможно.
Сара отвечала ему с такой же страстью и отчаянием.
Они оба утонули в этом поцелуе. Для Каллена стало неожиданностью, что он может так поддаться своему чувству, потому что он подозревал, что это не просто уступка низменным инстинктам. Он не хотел признаваться даже самому себе в тех чувствах, которые у него вызывала Сара. Он не мог предать Алэну, но Сара уже полностью завладела его душой.
Он не понимал, как это произошло, но сейчас ему было все равно. Он знал лишь одно: он хочет быть с Сарой, хочет целовать ее и заниматься с ней любовью.
Он прижался лбом к ее лбу и, тяжело дыша, сказал:
– Я хочу тебя.
Она не ответила, но по ее глазам он понял, что желание борется в ней с ее прагматичным характером, и Каллен испугался, что победа останется за головой, а не за сердцем.
– Не отказывай себе в наслаждении, Сара.
Она отодвинулась от него.
– В наслаждении или в сердечной боли?
– Это тебе решать, но только если ты рискнешь и попробуешь заняться любовью с человеком, который тебя действительно хочет.
– Но который меня не любит и никогда не полюбит. Он будет любить только Алэну.
– Я был всего лишь откровенен с тобой в том, что касается моих чувств к Алэне.
– Как раз в этом-то все и дело! Ты был честен, поэтому мне не в чем тебя упрекнуть. Я могу винить лишь собственную глупость.
Каллен хотел приблизиться к ней, но она отступила.
– Все началось с игры. Я бросила тебе вызов. Если тебе будет от этого легче, знай, что я охотно тебе сдамся, но я не жду от этого ничего хорошего. – Сара отвернулась от него. – Это давно перестало быть игрой, – продолжала она. – Ты никогда мне не уступишь. А я хочу, чтобы ты сдался мне так же охотно, как я – тебе. Я не хочу, чтобы между нами что-то стояло. Я хочу слиться с тобой, чтобы мы стали одним целым. Я хочу познать любовь, настоящую любовь. На меньшее я не согласна.
Каллен молчал. Он и сам хотел того же, но с Алэной и ни с кем другим. Но как в таком случае объяснить его непреодолимую тягу к Саре? Он испытывал не просто желание, а необходимость защитить ее и утешить, разделить с ней свою жизнь.
Каллен сердился на самого себя и поэтому сказал довольно резко:
– Но ты же вышла за меня замуж!
– Ты был нужен мне для достижения моей цели.
– Не совсем так.
Его не удивило ее упорство. Идти, кроме кровати, ей было некуда, но это было бы приглашением, уступкой, на которую она не соглашалась.
– Вполне достаточно, – сказала Сара и попыталась обойти его.
Но он схватил ее и обнял.
– Что мне с тобой делать, Сара Лонгтон? Какая же ты упрямая!
– Вспоминать обо мне с нежностью.
– Что, если мне этого мало?
– Придется обойтись.
– Я не согласен, – прошептал Каллен и нежно поцеловал ее.
– Не надо, – пробормотала Сара, пытаясь оттолкнуть его.
