Через две минуты, когда Алекс уже смаковал филе карсарга, появился дроид с напитками, что было очень кстати.
— Кстати, ребята, вы так и будете у меня над душой стоять, и взглядом буравить? Мне прям кусок в рот не лезет, сопротивляется, — поинтересовался Алекс, пытаясь поймать вилкой скользкий арнишон.
— Прошу простить, милорд, если вам что-нибудь понадобиться, то…
— Стоп! — Алекс прервал «Чапаева» и, указав вилкой на стул, продолжил. — Я всего лишь предлагаю вам позавтракать вместе. Присаживайтесь, Барра. И тебя это тоже касается, гвардеец.
— Но эффективное обеспечение вашей безопасности подразумевает возможность свободно перемещаться, — запротестовала Таэр.
— Будешь свободно перемещаться за столом. И потом с сытым специалистом по безопасности мне спокойнее, а то еще набросишься, покусаешь. В общем, считай это приказом.
В отличие от Таэр, которая подчеркнуто вяло ковырялась в тарелке, мажордом оказался дядькой свойским. Получив приглашение, не стал ломаться, через минуту уже что-то бодро уплетал, благо еды на столе хватило бы на толпу оголодавших студентов, а уж троим тут точно не управиться и до поздней ночи.
Перекус продолжался уже около часа, и я задавался философским вопросом — если сейчас слупить вон ту пампушку, это будет еще голод или уже жадность? Как вдруг лицо Барры стало серьезным и сосредоточенным, правую ладонь он прижал к уху, в котором, как оказалось, был динамик гарнитуры коммуникатора.
— Через сколько она тут будет? — Услышав ответ неизвестного собеседника, мой «Чапаев» нахмурился и встал из-за стола:
— Милорд, баронесса Риональ узнала, что вы пришли в себя и направляется сюда, чтобы проведать вас. Слуги не смеют ей более препятствовать, так что она будет тут буквально через полторы минуты, — Барра умудрялся одновременно говорить и командовать дроидами, которые убирали со стола грязную посуду и выставляли новую.
— А кто это?
— Она ваша дальняя родственница.
— И что она тут делает?
— Когда с вами случилось несчастье, почти все ваши родственники прибыли сюда, чтобы поддержать вас.
— И оказаться поближе, если вдруг начнется дележ наследства — Мило улыбнувшись, добавила Таэр.
— Час от часу не легче, — я стащил пампушку в качестве моральной компенсации за предстоящее общение с родней. Тут дверь открылась, и я чуть не подавился злосчастным кондитерским изделием.
Вошедшая девушка была настолько красива, что от неё веяло какой-то нереальностью.
Свободное длинное платье цвета ночного неба подчеркивало рост, а широкий искристый пояс — стройность. В черных волосах, ниспадавших до плеч, сверкали вплетенные драгоценные камни. Идеальная белая кожа, которая, казалось, светится изнутри, контрастировала с почти абсолютно черными глазами. Она прошла вперед и села в заботливо отодвинутое Баррой кресло. Помещение постепенно накрывала волна свежести, запах её духов напоминал летний сад после грозы.
— Алесси, я так рада, что ты поправился! Представляешь, как я из-за тебя волновалась! Меня два года не было и не успела я еще прилететь из столицы, а ты уже лежишь отравленный! — Голосок у баронессы оказался мелодичным, с бархатистыми нотками.
— Э… Спасибо за внимание, баронесса, я тоже очень рад, что я поправился.
«Блин, что я несу! Успокойся ты! Что, красивых девушек не видел?»
— Похоже, меня не обманывали насчет провалов в памяти. Когда это я перестала быть Кэй и стала баронессой? — Красавица многозначительно выгнула бровь.
«Ого, похоже, мы были близкие друзья. Или вдруг даже больше, чем друзья. Очень интересная версия», — Приободрился я.
— Да, Кэй, у меня, действительно, провалы в памяти, ничего не помню, — улыбнувшись, виновато пожал плечами. Баронесса улыбнулась в ответ, эффект был потрясающий.
«Ещё пара таких улыбок и я растаю настолько, что стеку под стол. Ну-ка, соберись! Может, это — подруга голозадого детства и вас связывают нежные и не опошленные братские чувства… или сестринские?»
— Совсем ничего? — Игриво подмигнув, поинтересовалась девушка.
— Ну-у-у, вас… тебя, забыть абсолютно невозможно, — Я попытался собрать в кулак всю свою галантность, пока выходило не очень. — И что-то такое в моем сердце при взгляде на вас… тебя восхищенно замирает. По-моему, это пытаются проснуться мои воспоминания о тебе…
— Еще скажи, что скучал все два года, — рассмеялась она.
— Жутко, вот прямо сейчас осознал, как же я страдал всё это время, а тебя не было!
— Ну, прости, ты же знаешь, меня призывали на онстум два раза подряд, — развела руками баронесса.
— Не знаю, я ж все забыл, — развел руками теперь уже я. — Даже что такое «онстум» и почему тебя туда вызывали, не знаю… не помню.
— Онстум — это ежегодный призыв Императором самых достойных дворян на службу. Они призываются ко двору и служат императору в течение года, — продекламировала Кэй как по учебнику. И, подумав, добавила: — Ну, «служат» — это громко сказано… так, какая-нибудь придворная синекура.
— Получается, последние два года ты провела при дворе Императора?
— Да, представляешь, два раза подряд! По идее, оказаться при дворе и получить придворную должность — огромная честь, поэтому чтобы никого не обидеть, стараются, чтобы от всех влиятельных семей, каждого дома, представителей было поровну. И то ли у нас в семье никого больше не нашлось, то ли я так кому-то в имперской канцелярии понравилась, но, в общем, мне эту честь оказали аж дважды. И пришлось два года маяться от скуки в столице!
— Ну, и не поехала б, если все так плохо.
Услышав это, баронесса Риональ, посмотрела на меня, как на умалишенного. «Палюсь без передыху». Но потом, похоже, вспомнив что я, действительно, умалишенный (ну, по крайней мере, памятелишенный), смягчилась.
— Алесси, это же онстум! От призыва Императора нельзя отказаться!
Потом я вовсю заигрывал с Кэй, она кокетничала в ответ и рассказывала придворные сплетни. Барра, который, как оказалось, может становиться абсолютно незаметным, растворяясь в обстановке, следил, чтобы бокалы были всегда полными. Таэр же смотрела на нас такими удивленными глазами, будто у меня вторая голова выросла. Чуть позже она извинилась и, сославшись на неотложные дела, вышла.
Мы болтали с баронессой уже примерно минут сорок, как вдруг мне резко поплохело. Голова будто налилась свинцом, стало тяжело думать. Реальность воспринималась, как сквозь серую пленку. Голос Кэй доносился издалека, она что-то спрашивала, а на меня навалилась такая апатия, что хотелось со всем согласиться, лишь бы отстали. Попытки собраться и вернуться в реальность успеха не возымели.
И тогда пробурчав что-то невнятное на тему «прошуменяизвинить», отправился в уборную.
Спустя три минуты, которые ушли на борьбу с краном, я наконец-то сунул лицо под ледяную воду. Помогло, но не сильно. «Что-то это на меня не похоже, совсем расклеился, рецидив отравления что ли?». Водные процедуры ощутимого облегчения не принесли, однако подстегнули мозги достаточно, чтобы вспомнить, что у меня в кармане лежит специально прописанная химия, которая вроде как должна помочь. Нащупав баночку, я высыпал капсулы на ладонь. Маленькие синие сферы искрились на мокрой ладони, как стеклянные. Заранее сморщившись, я закинул первую в рот. Особого эффекта она не дала. После третьей мысли забегали шустрее и серая пелена спала. После еще двух капсул, которые были зажеваны на всякий случай, мысли приобрели неестественную четкость и чистоту, а память обострилась настолько, что, казалось, я могу вспомнить, что происходило в любую секунду. Ощущения были довольно необычные, мир казался ярче и четче, будто перешел на широкоформатный экран с высоким разрешением.
Чувствуя, что вновь готов к общению я нашел зеркало и стал приводить себя в порядок. В зеркало на
