уцелели остатки водных сооружений индейцев майя.
Подъехав, к Флоресу, все трое разочарованно вздохнули: город оказался даже меньше, чем они предполагали; дюжины три домов, раскиданных среди тропических деревьев, — вот и всё. Главная улица — то есть относительно широкая утоптанная дорога — была образована рядом лёгких построек и пальмовой аллеей.
Невзрачное деревянное строение, срубленное из круглых брёвен, с колоколом на башенке, служило церковью. С этой своеобразной колокольни и доносился тот таинственный звон, который слышался ночью над озером.
Внутренний вид храма вполне гармонировал с внешним. Всё его убранство составлял один алтарь — если можно назвать алтарём каменное возвышение, убранное покровом. Над алтарём висел единственный образ, написанный очень яркими красками. Из деревянных стен наподобие стропил торчали концы брёвен, покрытые искусной резьбой. Это служило своеобразным украшением храма.
Выйдя на улицу, путешественники двинулись вслед за туземцем, который обещал показать им остатки древних оборонительных сооружений.
Чёрные дубовые брёвна, засыпанные землёй и заросшие кустами, — вот и всё, что осталось от построек майя. Друзья стояли над этим памятником старины в глубоком раздумье. Франтишек пришёл к выводу, что когда-то на этих квадратных основаниях возвышались городские строения, что город был обнесён частоколом из древесных стволов, крепко вогнанных в землю, а крепостная стена была укреплена земляным валом и глубоким рвом, который в час опасности — точно так же, как и в европейских крепостях — наполняли водой. Очевидно, когда-то в давние времена, здесь жили изобретательные люди, которые умели защитить свои жилища от неспокойных и корыстолюбивых соседей.
Отвернувшись от развалин, Еник увидел вдруг знакомые деревья.
— Да это же яблони! — обрадованно воскликнул он. — Вацлав, смотри, яблони!
— Правильно, — подтвердил Франтишек. — Если бы мы теперь повернули не на восток, а на юг, к Гватемале, то нашли бы там и пшеницу и даже картофель, ту самую картошку, по которой ты так соскучился. Понятно, сажают её только на возвышенностях. А здесь, в долине, жители предпочитают разводить кофейное дерево, сахарный тростник, бананы и табак, потому что на эти продукты большой спрос, так же как на каучук, на все ценные сорта дерева и ваниль.
Во Флоресе не оказалось ни гостиниц, ни отелей: приезжие ненадолго задерживаются здесь. Несколько туземцев проводили белых до самого парома, а когда Франтишек высыпал в руку проводника горсть мелких монет, все окружили счастливца, громко восхваляя щедрость «дона Хосе».
Еник задумчиво смотрел на удалявшийся остров.
Глава шестнадцатая
Услуга за услугу
Франтишек спешил на восток. Время не ждало, а впереди предстоял ещё нелёгкий и длительный путь. В ящиках почти не оставалось места, и поэтому Долежал купил у одного из местных жителей несколько корзин: они значительно удобнее, и их легче навьючить на спину животных. Несмотря на спешку и многие хозяйственные заботы, Франтишек настойчиво продолжал поиски новых видов орхидей, и индейцы принесли ему несколько редких экземпляров.
Путешествие по Петенской котловине протекало гораздо легче, чем по джунглям. Здесь уже никого не страшили пустынные места; почти ежедневно экспедиция встречала туземцев, спешивших во Флорес.
Европейцы старались снискать расположение жителей, оказывая им разные услуги и приглашая их к трапезе. Индейцы вежливо благодарили. Когда бы наши путешественники ни заходили в хижины владельцев небольших кукурузных полей, их неизменно ждал радушный приём. Смуглые ребятишки, словно обезьянки, быстро взбирались на деревья — только для того, чтобы достать любезным иностранцам самые сочные, самые спелые плоды. И, если в награду за это они получали безделушку, радости их не было конца.
Но Франтишек торопил своих друзей. Он расспрашивал туземцев о пути на Олд Ривер — Старую реку, по течению которой рассчитывал попасть в Бун Таун — небольшой город Британского Гондураса[27], а оттуда — к порту Белиз.
Ему удалось выяснить, что, прежде чем добраться до истоков реки, им придётся идти вдоль отрогов Кокскомбского горного хребта.
— Правда, в горах живут индейцы-великаны, — наставлял Франтишека один из местных жителей, — а в остальном дорога безопасна.
При словах «великаны» туземец показал на Франтишека, и тут даже Еник рассмеялся: все поняли, что этот маленький человечек, ростом едва ли выше Еника, считает «великаном» всякого рослого мужчину.
Ещё два дня караван шёл по саванне — по прекраснейшей степи, где буйно цветут тысячи растений. Земля здесь не страдает от засухи: лишь с февраля по апрель тут не бывает дождей.
Что же гнало Франтишека отсюда? Зачем он время от времени заставлял своих друзей принимать небольшие дозы хинина? Он знал, какую опасность таит в себе это великолепие. Богатейший тропический цветник изо дня в день незаметно источает свой губительный яд, который порой действует даже на местных жителей.
Вот почему начальник экспедиции так обрадовался, когда караван вплотную подошёл к горам, поросшим густым лесом.
Индейцы, как обычно, разбили палатку, и никто не подумал о том, что то была их первая ночь во владениях английской королевы Виктории — в Британском Гондурасе. С самого утра Франтишек приказал немедленно готовиться к походу.
— Отчего это мы всё спешим да спешим? — спросил Вацлав. — Может быть, мы вообще больше не будем собирать цветы?
— Будем, но только те, что найдём по пути. Сам видишь, ящики и корзины полны, а перегружать животных нет надобности. К тому же мне хочется поскорее избавиться от груза, и я не успокоюсь до тех пор, пока не увижу всё собранное нами на борту корабля. Только поэтому я избрал кратчайший путь. Скоро мы достигнем реки, а уж она без всяких приключений приведёт нас к цели.
Еник был очень доволен, и Льготка тоже. Вы спросите: почему? Да потому, что, достигнув реки, часто устраивали охоту. Вдоль реки караван подвигался куда быстрее, чем по отрогам гор, а дичи кругом было видимо-невидимо.
Охотникам встречались олени, иной раз — тапир, а как-то они вспугнули целое стадо агути. Агути не зря называются «серебристыми»: у них прекрасная густая серая шерсть. Живут они в дуплах или в норах, а пасутся вечером.
Случалось путешественникам видеть и коварного степного волка — койота. Еник знал из книжек, которые читал ещё дома, что койот — трусливый и хищный собаковидный зверь, смешной герой индейских сказок и преданий.
Попадалось им множество белок, которые состязались с попугаями, раскачиваясь на лианах и ветвях прибрежных деревьев. Туканы сидели молча, словно мудрецы, в то время как ловкие красивые куруку огненными пятнами мелькали в листве.
Весёлая пёстрая жизнь бурлила на солнечных полянах.
Сколько восхитительных бабочек и жуков летало вокруг! Пчёлы тянули привычную однообразную песню, совсем как На европейских лугах, а мимо них пулей проносились злые осы. Прозрачные стрекозы раскачивались на гибких стеблях цветов, отражавшихся в водной глади.
— Здесь как в сказке! — вздыхал Еник. — Если б только не жабы да не ящерицы со змеями!
— Ну, без них бы тут развелась тьма вредных насекомых, — возразил Франтишек.
— Да что там жабы и ящерицы! — засмеялся Вацлав. — По-моему, пумы и ягуары хуже.
— Если и не хуже, то, во всяком случае, не лучше.
Еник отвёл Вацлава в сторону и сказал ему приглушённым голосом:
