— Да? — удивилась Ханна. Обычно такая честь оказывалась старейшим бизнесменам города.
— Все решено. А сейчас мне нужно заняться чем-то еще. Это бездействие меня с ума сводит. Я знаю, что у меня будет жуткая депрессия, если не буду помогать тебе в расследовании.
— Так если я даже и решусь взяться за него, то не смогу позволить тебе помогать.
— Почему?
— Потому что ты беременна, а расследование убийства — опасно.
— Знаю, но я же не собираюсь никуда ходить с тобой. Я буду звонить и собирать информацию. Можно же так тебе помочь?
— Конечно, — сказала Ханна, вновь поддаваясь на уговоры сестры. Тот же умоляющий тон заставлял Ханну относить за нее книги в библиотеку, делать ее домашнее задание и печь печенье ее друзьям. — Можешь мне помогать, если я возьмусь за расследование.
— Возьмешься. Не сможешь устоять. Даже Билл этого хочет.
— Правда? — Ханна отнеслась к этому заявлению скептически. Андреа слышала только то, что ей хотелось. — Какие у тебя основания так считать?
— Когда он позвонил и рассказал о Ронде, то добавил, что это дело пойдет совсем по-иному без твоего участия.
— И поэтому ты решила, что он жаждет моего участия?
— Ну конечно. Он говорил об этом таким грустным тоном, я его насквозь вижу. Уверена, Биллу нужна твоя помощь.
— Ну ладно, если ты так говоришь.
— С чего мне начинать? — спросила Андреа нетерпеливо.
— Ты бежишь впереди паровоза. Я же еще думаю.
— Но ты же решишься, а я пока могу сделать что-то полезное. Скажи, кому мне позвонить. Я все время сижу на диване с приподнятыми ногами — Билл так хочет. Но телефон-то рядом.
Ханна едва не сказала, что некому пока звонить, но тут вспомнила о двух упаковках еды из ресторана, найденных в мусоре Ронды.
— Бери «Желтые страницы» и составляй список ресторанов в радиусе десяти миль от дома Фолкер. Позвони им и узнай, продавали ли они еду навынос в эти выходные. Если да, спроси, есть ли у них в меню оссо буко.
— Ясно. А зачем тебе это?
— В мусорном контейнере Ронды были две упаковки оссо буко.
— Две?
— Да, но одна не тронута. Думаю, что Ронда кого-то ждала в гости. Там также были два пластиковых винных стаканчика с остатками сухого красного вина. Ее гость пришел, но не ел.
— Не важно. Следственная лаборатория снимет отпечатки пальцев со стаканов.
— Не снимет.
— Почему ты так думаешь?
— У них нет стаканов. Мусорный грузовик приезжал до того, как мама нашла тело Ронды, и я сама выбросила мешок.
Андреа издала стон.
— Какое невезение! Это же надо мусорщикам приехать именно в тот день, когда мама нашла труп!
— Шансы один к семи. Мусор вывозят раз в неделю. Потому мне и нужно узнать об этой еде из ресторана.
— Ладно, Ханна, не переживай. Я не скажу Биллу — разберемся сами. Когда найду этот ресторан, позвоню тебе домой и скажу.
Ханна повесила трубку и взяла коробку вчерашнего печенья. Едва она открыла заднюю дверь, как вновь раздался телефонный звонок.
— Все равно, кто это — не буду брать трубку, — отрезала Ханна, развернулась и вышла. Ей пора было домой к Мойше и надоевшему овощному салату. Перезвонят утром, когда откроется кафе.
Снаружи было жарко и сыро: градусов тридцать, да и влажность соответствующая. Асфальт под ногами плавился, и Ханна почувствовала, что вспотела. Подходя к машине, она услышала отдаленные раскаты грома.
Солнце еще не зашло, и Ханна вспомнила о парниковом эффекте. Она открыла дверь, вставила ключ в зажигание и открыла окна. В салоне было как в печке. Остатки Шоколадных Хрустиков превратятся в кашу, если не проветрить грузовик.
Снова послышался гром, низкий, похожий на рык хищника. Ханна держала в руках коробку и размышляла о точке плавления шоколада. Кто захочет есть расплавленные Шоколадные Хрустики? Даже задаром. Она поставила коробку в багажный отсек, схватила пакет с печеньем и направилась обратно в кафе — положить его в холодильную камеру. Ехать домой с шоколадом — слишком большое искушение. Она решила отдать пакет Джеду и Фредди, когда те придут утром доделывать полки.
Не успела Ханна сесть за руль, как подъехала мамина машина. Делорес припарковалась сзади, преграждая Ханне путь, выскочила и бросилась к дочери.
— Хорошо, что я тебя застала! У Салли сегодня подают курицу в винном соусе, и я хотела пригласить тебя на ужин.
Рука Ханны застыла на ключе зажигания. Делорес знала ее слабое место и без стеснения этим пользовалась. Курица в вине — любимое блюдо Ханны в меню «Лейк-Иден Инн».
— Нам нужно обсудить мое расследование. Я все рассказала Кэрри, и ей не терпится помочь.
— О боже, — пробормотала Ханна. В трех предыдущих расследованиях Кэрри тоже жаждала поучаствовать.
— Ну не надо так. Кэрри знает в Лейк-Иден всех и будет ценным источником. В любом случае, я собираюсь заказать столик. Когда ты хочешь ужинать?
Раскаты грома звучали все ближе, и это показалось Ханне удобной отговоркой.
— Я бы рада поужинать с тобой и Кэрри, но Мойше всегда не в себе во время грозы. Он весь диван изорвет, если я не приду и не включу телевизор на полную громкость.
— Не беда. Езжай домой, а я позвоню Салли. Сделаю заказ на восемь, а тебя заберу в семь тридцать.
Ханна разозлилась. Мама всегда хотела все контролировать.
— Не надо меня забирать. У меня есть свой транспорт.
— Прекрасно, — улыбнулась Делорес. — Найдешь нас там. Надень что-нибудь соответствующее, дорогая. Никогда не знаешь, на кого нападешь, и самое мудрое — всегда выглядеть лучшим образом.
Ханна ударила кулаком по рулю, глядя, как мама села в машину и уехала. Ей не хотелось ужинать с матерью, но ее перехитрили. Тронувшись с места, она поклялась, что это не станет поводом бросить диету. Все, что требовалось, так это держаться подальше от вкусностей: соусов, домашних рулетов Салли, потрясающего печеного картофеля и, само собой, от десертной тележки. При таком подходе получится ужин из мяса и салата, но зато хоть не придется готовить.
Глава 8
Дорога от дома до «Лейк-Иден Инн» заняла двадцать минут, и хотя было семь тридцать, Ханне не пришлось включать фары — ведь прошла всего неделя со дня летнего солнцестояния, и до наступления темноты оставалось еще целых два часа. Солнце щурилось сквозь густые ветви прибрежных сосен, словно через приоткрытые жалюзи. Было еще светло, только тени на пыльном гравии дороги удлинялись. А когда становились длиннее деревьев, приобретали голубоватый оттенок. С наступлением ночи их цвет менялся от темно-фиолетового до бархатно-черного.
Ханна отключила кондиционер — он никогда нормально не работал — и открыла все окна, впустив волны свежего ветра с озера. В ресторане придется поправлять прическу, но ехать с открытыми окнами
