хладнокровие.
— Нет времени искать вам людей, — ответил на это Кюндер. — Забирайте оставшихся и отправляйтесь вот сюда.
Кюндер ткнул пальцем в карту.
— Здесь совершил вынужденную посадку наш истребитель, и летчика необходимо вывести оттуда. Штурмовые группы В и С останутся здесь еще на 48 часов. Если вы к тому времени не успеете, тогда идите вдоль полотна на юг. Мы направимся туда.
Я передал приказ Кюндера своим, ожидая обычных в таких случаях иронических комментариев, но все вымотались настолько, что промолчали. Пополнив боекомплект и запасы воды во фляжках, мы направились на северо-восток. Вид у нас был, как у ходячих трупов.
Лёфлад вдруг рассмеялся.
— И весь этот переполох только из-за этого летчика? Разумеется, смысла не было ради одного гнать пятерых.
— Он, скорее всего, помрет, пока мы до него доберемся, — предположил Крендл.
Я готов был поверить ему — ведь самолет сел на занятой противником территории.
— Почему бы им не отправить туда десантников? — спросил Лихтель.
Его замечание показалось мне куда более рациональным, чем рассуждения Крендла.
— А для чего, в таком случае, передовой отряд саперов? — резонно спросил Лёфлад.
Кто-то ответил, что, вероятно, для того, чтобы беззаботно плескаться в Днепре да набивать брюхо сосисками.
Брюкнер, казалось, не слышал перебранки и молчал. Я слышал, но тоже молчал. Не пристало командиру группы критиковать приказ начальника в присутствии подчиненных, даже если он с ним не согласен. А я был категорически не согласен — не стоило гнать во вражеский тыл пятерых ради спасения одного-единственного человека, только потому, что он не смог дотянуть до своих.
К полудню мы устали так, что еле волочили ноги. Каждый шаг отдавался болью во всем теле — натруженные за сутки мышцы отказывались повиноваться. Хотелось броситься в траву и провалиться в сон, пусть даже на территории, занятой противником. Наплевать. Главное, поспать. Но мысль о том, что в нашем распоряжении ровно 4? часов, гнала нас вперед. Нам совершенно не хотелось отставать от своих.
— А почему бы не вздремнуть? — подал идею Лихтель. — А вернуться утром? Скажем Кюндеру, что, мол, так и так, пришлось долго искать летчика.
Этот вариант был изначально неприемлемым.
— Один из наших оказался в беде, — подал голос Брюкнер. — Будь ты на его месте, как бы ты запел? Небось, мечтал бы, чтобы твои товарищи поскорее пришли да забрали бы тебя.
К вечеру мы добрались до какой-то деревеньки. Метрах в шестидесяти восточнее ее на поле мы заметили «Мессершмитт-109». Изучив в бинокль местность, русских солдат мы не увидели. Необходимо было выяснить, где летчик, может, дожидается нас в деревне? Было только известно, что он выпрыгнул с парашютом довольно далеко от места падения самолета. Смеркалось, времени на раздумья не оставалось. Надо было опередить русских, которые тоже наверняка знали об аварии. Если только они не опередили нас.
Село и вправду оказалось чуть больше хутора — несколько хатенок, по пальцам можно было пересчитать. Повозки, домашний скот, но ни грузовиков, ни вообще транспортных средств. Если кому- нибудь из местных приспичило бы сообщить русским об инциденте, то ему пришлось либо бежать на своих двоих, либо вскочить на лошадь. Сколько здесь жителей? И вооружены ли они? Возле одного из амбаров я заметил движение. Непохоже, чтобы в такое время люди работали. Скорее всего, пилот именно там.
— Надо взять кого-нибудь из них в заложники, — предложил я.
Разумеется, мой план не лез ни в какие ворота с точки зрения правил ведения войны, но если сельчане вооружены, у нас будет возможность выторговать у них пленного летчика.
— Разумеется, заложника убивать мы не станем, — пояснил я. — Ни при каких обстоятельствах. Уразумели?
Первым ответил Брюкнер.
Мы решили разведать обстановку и начали с хаты на западной окраине села, стоявшей чуть в стороне от остальных. Людей возле нее не было. Обогнув село, мы подошли к дому и заглянули в окно. Две женщины собирали на стол, за которым сидело трое детей.
— Берем женщин, — распорядился я. — Детей не трогать. Оружие с предохранителя не снимать. Огня не открывать.
Тут Лёфлад тронул меня за плечо и кивнул на окно. Ока-зывается, в доме присутствовал и мужчина, вернее, молодой парень, сначала мы его не заметили.
— И его прихватим, — добавил я. Мы направились ко входу в хату.
Ударом ноги распахнув дверь, мы тут же скомандовали:
— Руки вверх!
Обе женщины и мужчина тут же повиновались, Сидевшие за столом дети закричали от испуга. Мне стало не по себе от их крика, мне вообще не нравилось пугать беззащитных людей. Брюкнер, Лёфлад и Крендл жестом велели взрослым выйти наружу, и мы повели их по протоптанной в грязи узкой дорожке между хатами.
Вопреки ожиданию местные жители не переполошились и не стали выбегать из домов. Брюкнер решил привлечь внимание.
— Хайль Гитлер! — что было мочи выкрикнул он. Люди прилипли к окнам, некоторое время спустя трое
мужчин вышли к нам и стали умолять отпустить пленников. Мы пообещали, что отпустим, но только в обмен на летчика. В этот момент Лёфлад, заметив позади двоих вооруженных штатских, очевидно партизан, тут же навел на них автомат, но огня не открыл. Ни к чему было ввязываться в перестрелку, она могла помешать осуществлению нашего плана.
Мужчины показали на амбар, тот самый, который и привлек наше внимание. Войдя внутрь, мы увидели летчика, привязанного к деревянной подпорке. Он явно не ожидал нашего появления и был страшно рад видеть своих. Детчик был гауптманом. Только теперь до нас дошло, что все-таки нас не зря бросили сюда спасать его. Летчика отвязали, после чего мы вместе с ним и заложниками направились прочь из этой деревни. Пройдя километра три, мы отпустили заложников, а сами вместе с гауптманом чуть ли не бегом направились в сторону Днепра.
Добравшись до какого-то фруктового сада, мы решили на несколько минут сделать привал. Необходимо было отдохнуть, Брюкнер стал в охранение. Но не успел и мы уснуть, как он стал будить нас. Казалось, что мы легли всего на несколько минут. Мы вскочили и продолжили наш марафон к позициям Кюндера.
— Ничего, я еще вернусь в это село и покажу им, где раки зимуют, — пообещал летчик. — Прилетим сюда с моей эскадрильей и камня на камне не оставим.
— Ничего ты не сделаешь, — скептически произнес Брюкнер.
Как ни странно, но он отчего-то плевать хотел на то, что летчик был намного старше его по званию.
— Тебя отпустили, и ты оставь их в покре. Вот так-то.
— Эту деревню надо стереть с лица земли, — не унимался гауптман люфтваффе.
— И без тебя сотрут, не беспокойся, — ответил Брюкнер. — Не ты, так СС, не СС, так вермахт. Тебя отпустили, и ты хочешь им за это отомстить?
Гауптман, подумав, по-видимому решил, что Брюкнер прав.
— Хотя какое мне дело до них. Скоро все здесь превратят в выжженную пустыню, — устало произнес
