Чехов без глянца

Максим Горький (наст, имя и фам. Алексей Макси­мович Пешков. 1868-1936), прозаик, драматург, по­эт, литературный критик, общественный деятель. Один из учредите;гей книгоиздательского Товарищества «Знание»:

Хороши у него бывали глаза, когда он смеялся, — ка­кие-то женски ласковые и нежно мягкие. И смех его, почти беззвучный, был как-то особенно хорош. Смеясь, он именно наслаждался смехом, ликовал; я не знаю, кто бы мог еще смеяться так — скажу — «духовно».

Петр Алексеевич Сергеенко:

Припоминая теперь наиболее типическое в Чехо­ве, память моя постоянно останавливается на его улыбке, на его милой, юмористической улыбке — этом развевающемся флаге над живою душою чело­века. Почти постоянно скользящая улыбка на губах Чехова была наиболее яркой приметой его личнос­ти. И кто хотел бы написать хороший портрет Че­хова, минуя его характерную улыбку, тот не написал бы хорошего портрета Чехова.

Владимир Иванович Немирович-Данченко:

Его же улыбка <...> была совсем особенная. Она сразу, быстро появлялась и так же быстро исчеза­ла. Широкая, открытая, всем лицом, искренняя, но всегда накоротке. Точно человек спохватывал­ся, что, пожалуй, по этому повод)' дольше улыбать­ся и не следует.

Это у Чехова было на всю жизнь. И было это фа­мильное. Такая же манера улыбаться была у его ма­ тери. у сестры и, в особенности, у брага Ивана.

Лидия Алексеевна Авилова (урожд. Страхова, 1864- 1943), писательница, знакомая и корреспондентка А. П. Чехова:

Я заметила, что глаза у Чехова с внешней стороны точно с прищипочкой, а крахмальный воротник хомутом и галстук некрасивый.

Александр Иванович Куприн (1870-1938), прозаик, журналист:

Многие впоследствии i-оворили, что у Чехова были голубые паза. Это ошибка, но ошибка до странного общая всем, знавшим em. Глаза у него были темные, почти карие, причем раек правого глаза был окра­шен значительно сильнее, что придавало взгляд)' А. П., при некоторых поворотах головы, выражение рассеянности. Верхние веки несколько нависали над глазами, что так часто наблюдается у художни­ков, охотников, моряков — словом, у людей с сосре­доточенным зрением. Благодаря пенсне и манере глядеть сквозь низ его стекол, несколько приподняв кверху голову, лицо А. П. часто казалось суровым. Но надо было видеть Чехова в иные минуты (увы, столь редкие в последние годы), когда им овладева­ло веселье и когда он, быстрым движением руки сбрасывая пенсне и покачиваясь взад и вперед на кресле, разражался милым, искренним и глубоким смехом. Тогда глаза его становились полукруглыми и лучистыми, с добрыми морщинками у наружных углов, и весь он тогда напоминал тот юношеский из­ вестный портрет, где он изображен почти безборо­дым, с улыбающимся, близоруким и наивным взгля­дом несколько исподлобья. И вот —удивительно, — каждый раз, ког да я гляжу на этот снимок, я не могу отделаться от мысли, что у Чехова глаза были дейст­вительно голубые.

Обращал внимание в наружности А. П. его лоб — широкий, белый и чистый, прекрасной формы; лишь в самое последнее время на нем легли между бровями, у переносья, две вертикальные задумчи­вые складки. Уши у Чехова были большие, некраси­вой формы, но другие такие умные, интеллигент­ные уши я видел еще лишь у одного человека — у Толстого.

Исаак Наумович Альтшуллер (1870-1943), врач, спе­циалист по туберкулезу. Один из основателей Междуна­родной лиги для борьбы с туберкулезом. В течение мшу гих лет жил в Ялте; лечил Чехова и Л. И. Толстого: Он тогда еще имел довольно бодрый вид и выгля­ дел, пожалуй, не старше своих тридцати восьми лет, был худ и. несмотря на то, что ходил несколько сгорбившись, в общем представлял стройную фигу­ру. Только намечавшиеся уже складки у глаз и углов рта, порой утомленные глаза, а главное, на наш вра­чебный глаз, заметная одышка, особенно при подъ­емах, обусловленная этой одышкой степенная, мед­ленная походка и предательский кашель говорили о наличности недуга.

Федор Дмитриевич Батюшков (1857-1920), фило­лог, литературный критик, соредактор журнала «Мир Божий»:

(1901) Наружность его много раз описывали. Я ном- ню, меня поразила только одна черта — высокий рост, более высокий, чем я представлял себе. Затем покоряли глаза и удивительно приятный тембр го­лоса. Болезнь чувствовалась в морщинах, в землис­том цвете лица, в чем-то потухающем за первым оживлением.

Виктор Петрович Тройное (1876-1948), инженер- экономист, служивший у С. Т. Морозова, и литератор: Зиму 1903-1904 годов Чехов провел в Москве. Он неохотно и как бы мимоходом говорил о своей бо­лезни. Но то, что он скрывал в разговоре, преда­тельски выдавал его внешний вид. Лицо осуну­лось, поблекло, на лбу залегли резкие морщинки. Заметно тронула и седина.

Татьяна Львовна Щепкина-Куперник (1874-1952), драматург, прозаик. переводчик, актриса, мемуаристка. В 1892-1893 годах выступала на сцене театра Корша в Москве. Публикации в газетах и журналах «Артист», 'Русскиеведомости», «Русская мысль», «Северный Kyf/ьер» и др. Близкая знакомая Чехова:

Я изумилась происшедшей с ним перемене. Блед­ный, землистый, с ввалившимися щеками — он со­ всем не похож был на прежнего А. П. Как-то стал точно ниже ростом и меньше. Трудно было поверить, что он живет в Ялте: ведь Это должно было поддержать его здоровье: все го- ворили, что в его возрасте болезнь эта уже не так опасна — «после сорока лет от чахотки не умира­ют», — утешали окружающие его близких. Но ника­кой поправки в нем не чувствовалось. Он горбился, зябко кутался в какой-то плед и то и дело подносил к губам баночку для сплевывания мокроты.

Сергеи Терентьевич Семенов (1868-1922), писатель: Последний раз я видел А. П. зимой, в год его смерти, в Москве. <...> У Антона Павловича недуг был в пол­ном развитии. Внешний вид его был вид страдальца. Глядя на него, как-то не верилось, что это тот преж­ний Чехов, которого я раньше встречал. Прежде всего поражала его худоба. У него совсем не было груди. Костюм висел на нем, как на вешалке.

Зинаида Григорьевна Морозова (1867-1947), вто­рая жена С. Т. Морозова:

Антон Павлович сидел на краешке тахты <...>. Я как раз проходила мимо. Мне бросилась в глаза унылая фигура Антона Павловича. Ноги были бес­помощно сложены, они были так худы и с такими острыми коленями, что но ним одним можно было судить о болезни Антона Павловича.

Исаак Наумович Альтшуллер:

В этом сыне мелкого торговца, выросшем в нужде, было много природного аристократизма не только душевного, но и внешнего, и от всей его фигуры ве­яло благородством и изяществом.

Иван Алексеевич Бунин:

Руки у него были большие, сухие, приятные.

Характер

Игнатий Николаевич Потапенко (1856-1929), про­заик, драматург; товарищ Чехова: Душа его была соткана из какого-то отборного ма­териала, стойкого и не поддающегося разложению от влияния среды. Она умела вбирать в себя все, что было в ней характерного, и из этого создавать свой мир — чеховский.

Алексей Сергеевич Суворин (1834-1912), издатель и книгопродавец, журналисту драматург, публицист, теа­тральный деятель, библиофил. Редактор-издатель газе­ты «Новое время». Автор издательских проектов «Деше­вая библиотека» (издания классики), «Вся Москва» и «Весь Петербург» (ежегодные справочные издания). В 1895 году открьи в Петербурге Малый драматический театр. Многолетний конфидент А. П. Чехова: Когда болезнь его еще не обнаруживалась, он отли­ чался необыкновенной жизнерадостностью, жаж­дою жить и радоваться. Хотя первая книжка его «Су­ мерки» и вторая «Хмурые» уже показывали, какой строй получают его произведения, но он не обнару­ живал никакой меланхолии, ни малейшей склонно­сти к пессимизму. Все живое, волнующее и волную­ щееся, все яркое, веселое, поэтическое он любил и в природе, и в жизни.

Игнатий Николаевич Потапенко: