подействовать на нее.
– Эй, может, вы мне объясните, что происходит? – не удержался Бодуэн, своим вопросом выведя Эллен из оцепенения.
– Мы знакомы еще по Танкарвиллю! – коротко объяснила она.
– Вы были в Танкарвилле? – не переставал удивляться Бодуэн.
– Я училась там кузнечному делу у Донована. Вы, наверное, его тоже знаете?
Бодуэн покачал головой.
– Бодуэн приехал в Танкарвилль спустя четыре года, – сказал Гийом.
– Но тогда прошло больше семи лет! – выпалил Бодуэн: он очень гордился тем, что умел быстро считать в уме.
– Мы потом еще встречались. – Голос Эллен был хриплым и в то же время в нем слышалась нежность.
Бодуэн кивнул. Он понял, что они когда-то хорошо знали друг друга.
Эллен взглянула на меч Гийома. Она тут же узнала Атанор. «Ножны поистерлись, значит, он часто пользовался этим мечом», – подумала она.
– Откуда у тебя… – Она посмотрела на оружие.
– Атанор? – Гийом положил руку на эфес меча. Казалось, он чувствовал облегчение от того, что Эллен спросила именно об этом. – Через три месяца после того, как мы освободили Жана и вы сбежали, я отобрал его у одного француза на турнире в Каене. Он так хвастался им! Сказал, что недавно его купил. Я сразу же узнал Атанор и решил заполучить его. Почему ты продала его какому-то незнакомцу, а не мне? – В его голосе слышался упрек.
– Но ты добыл его в честном бою! – Эллен удовлетворенно улыбнулась.
– Бодуэн показал мне свой новый меч. Он оставлял то же приятное ощущение в руке, что и Атанор. А потом я увидел на лезвии твой символ. Сначала я решил, что его используют и другие кузнецы, а мой меч – вовсе не Атанор. Хотя я и не сомневался в этом, я понял, что должен прийти и убедиться в том, что это ты делала мечи для Бодуэна и для меня!
– Так ты доволен? – Глаза Эллен по-прежнему сияли. Исаак, который тихонько подошел ближе, чувствовал, как в нем прорастают семена ревности.
– Это лучший меч, который у меня только был! Все рыцари произносят его имя с почтением! – Ле Марешаль приосанился, говоря о славе Атанора. – Даже молодой король от него в восторге!
Дверь в мастерскую открылась, и Исаак немного отошел в сторону. Скрип петель привлек внимание Эллен.
– Уильям? – Она недовольно взглянула на сына. – Ну что тебе еще? – бросила она.
– Можно я напою лошадок? – спросил он и, прихрамывая, подошел к матери поближе.
– Уильям? – Ле Марешаль вопросительно посмотрел на нее. В ее глазах любой мог прочитать ответ: этот мальчик был его сыном. Даже Бодуэн это понял. Переведя взгляд с мальчика на своего друга, он отметил, что ребенок был похож на отца как две капли воды, за исключением рыжих волос, которые он, несомненно, унаследовал от матери.
Исаак тоже все понял, и ему стало очень больно. Так, значит, этот незнакомый рыцарь – отец Уильяма. Неужели он отберет у него любовь жены и сына?
– Да, действительно, было бы замечательно, если бы ты позаботился о наших лошадях. Мы скакали очень быстро, и им наверняка хочется пить, – сказал Бодуэн, который первым сумел взять себя в руки.
Уильям просиял.
– Чудесные скакуны и такие сильные – просто загляденье! – похвалил он лошадей и, прихрамывая, вышел из кузницы.
– Что у него с ногой? – раздраженно спросил Гийом.
– У него нога искривлена от рождения, – холодно ответила Эллен: недружелюбие в голосе Гийома не ускользнуло от ее внимания.
– Калека… – пробормотал Гийом.
Она уже хотела ответить, но Исаак ее опередил.
– Для кузнеца ноги не имеют большого значения. Вот мне не повезло намного больше! – Он показал рыцарям культю. – Очевидно, я не могу удержать даже собственную жену! – Он не сводил глаз с ле Марешаля.
– Исаак! – недовольно буркнула Эллен, но Гийом лишь смерил его презрительным взглядом.
– Ну если это так, то вряд ли дело в вашей руке, – заметил он, отворачиваясь. – Я был очень рад снова тебя повидать. – Он взял грязную руку Эллен в свою огромную лапищу и пожал ее.
Влюбленный взгляд, которым его одарила Эллен, словно плетью ударил Исаака. Было очевидно, насколько важен для нее этот мужчина.
– Он на тебя похож, – шепнул Бодуэн своему другу.
Они подошли к маленькому Уильяму, который напоил лошадей водой, а теперь нежно гладил одну из них по носу.
– Гляди, он обращается с лошадьми так же, как и его отец!
– Он калека! – с раздражением буркнул Гийом.
