из-за того, что он уже детектив из полиции.
– Хотите знать мое мнение? – продолжил капитан. – Уверен, что убийца не Фабер. Уж в чем в чем, а в людях я разбираюсь – это обязательно, иначе просто нельзя быть командиром корабля. Скажу вам так – если он сексуальный маньяк, то я Герман Геринг.
Блогс слушал старика, и сомнения лезли в душу. Он отметил про себя блондинку в штанах, ошибку в определении возраста… и в итоге пришел к удручающему выводу. Вслух же Блогс произнес:
– Кстати, всегда необходимо спрашивать удостоверение, когда к вам заходит мужчина и говорит, что он из полиции. Уж кто-кто, а вы должны это знать.
Старик смутился.
– Вы правы, конечно. Покажите ваше удостоверение.
Блогс открыл бумажник и повернул его той стороной, где была фотография Кристины.
– Вот оно, пожалуйста.
Капитан с минуту изучал предъявленный «документ».
– Здесь вы очень похожи, – сказал он.
Блогс вздохнул. Теперь было ясно, что старик почти слепой.
– На сегодня все. Спасибо. – Блогс встал.
– Заходите в любое время, теперь у меня его много. Всегда рад помочь. Сейчас я уже не такая большая ценность для Британии – понял это, когда меня по инвалидности «ушли» из Местной обороны.
– Всего вам доброго, – сказал Блогс на прощание и вышел.
Женщина сидела внизу, в холле. Она вручила Блогсу письмо.
– Здесь в обратном адресе указан номер военно-полевой почты. Фамилия Паркин – без сомнения, полиция сможет его разыскать.
– Вы определенно знали, что капитан ничем помочь не сможет, – сказал Блогс.
– Мне-то что знать. Это ваше дело. – Она открыла дверь.
Неожиданно для самого себя, словно повинуясь какому-то внутреннему порыву, Блогс спросил:
– Скажите, вы бы не согласились пообедать со мной?
На ее лице промелькнула тень.
– У меня есть муж, и он все еще там, на острове Мэн.
– Извините, я не знал, я только хотел…
– Ничего. Вы мне даже польстили вашим предложением. Оно ведь сделано из добрых побуждений, правда?
– Я хотел убедить вас, что мы вовсе не гестапо.
– Знаю, что нет. Простите и вы меня.
Когда женщина одна, она становится злой.
– У меня погибла жена при бомбежке.
– Тогда вы понимаете, откуда берется ненависть.
– Да, понимаю, – ответил Блогс, и быстро вышел из дома. Дверь за ним закрылась. На улице начал моросить дождь.
Тогда тоже моросил дождь. Было поздно. Блогс шел домой. Он задержался в конторе, копаясь с Годлиманом в кое-каких новых делах. Блогс спешил – ведь у него оставалось только полчаса побыть с Кристиной, прежде чем она, как всегда, умчится на своей «санитарке». На улице темно, налет уже начался. Ночью на выездах Кристина видела так много ужасного – смерть, кровь, стоны раненых, людское горе – она даже ему перестала рассказывать обо всем.
Блогс по праву гордился своей женой. Люди, которые с ней работали, говорили, что Кристина одна стоит двух крепких мужчин. Она носилась по затемненному Лондону, машину вела, как заправский водитель, насвистывая и отпуская шутки, даже когда вокруг были одни пожары. Ее прозвали Бесстрашная, но Блогс знал Кристину лучше других. Она, несомненно, боялась, хотя никогда этого не показывала. Блогс видел все – ее усталые глаза утром, когда вставал, а она, наоборот, ложилась на несколько часов после своей ночной смены, видел, что это не бесстрашие, не безрассудство, а мужество, и он гордился ею.
Когда Блогс соскочил с автобуса на остановке, дождь усилился. Он надвинул шляпу и приподнял воротник. В табачной лавке купил Кристине сигарет – жена недавно закурила, как и многие другие женщины. Ему всегда давали только пять штук – сигарет не хватало. Блогс положил их в свой бакелитовый портсигар.
Его остановил полицейский и попросил предъявить документы – еще две минуты потеряны. Мимо проехала санитарная машина – на такой же ездит его Кристина – затем реквизированный военными грузовик для перевозки фруктов, выкрашенный в серый цвет.
По мере приближения к дому Блогс почему-то начал нервничать. Взрывы раздавались все ближе, в небе ясно слышался гул самолетов. Ист-Энд опять лупят с воздуха – черт, придется спать в убежище, ужинать тоже будут там. Убежище было совсем рядом, и он ускорил шаг.
Блогс свернул на свою улицу, увидел санитарные машины, пожарных и побежал.
Бомба попала как раз на их сторону, где-то в центре. Должно быть, около дома. «Боже милостивый, только не в наш, только…»
Прямое попадание – точно в крышу. Дом буквально развалился, как карточный домик. Он подбежал к толпе, где были его соседи, пожарники, добровольцы.
– Где моя жена? С ней все в порядке? Она вышла или там?
Старый пожарный посмотрел на него.
– Сынок, вся беда в том, что оттуда никто не выходил.
Спасатели разбирали обломки. Вдруг один из них закричал:
– Идите скорее сюда! Боже, да это Бесстрашная Блогс.
Фредерик сразу бросился к нему. Кристина лежала под большим обломком кирпичной стены. Сверху можно было увидеть ее лицо, закрытые глаза. Спасатель крикнул:
– Ребята, кран сюда, быстро.
Кристина застонала и пошевельнулась.
– Она жива! – сказал Блогс скорее самому себе. Он наклонился, стал на колени и снизу ухватился руками за край кирпичной плиты, пытаясь ее приподнять.
– Не надо, так просто ее не сдвинуть, – сказал спасатель.
Тем не менее, плита чуть подалась.
– Да ты сам убьешься! – Спасатель стал ему помогать. Когда удалось оторвать плиту от земли фута на два, они смогли навалиться на нее плечом. Сейчас Кристина была свободна от тяжести. К ним подбежал еще один, за ним еще… Пот градом стекал с их лиц.
– Вы держите, я ее вытащу, – крикнул Блогс. Он подполз под плиту и дотянулся до Кристины.
– Вот сволочь, соскальзывает, – прокричал кто-то рядом.
Крепко прижав жену к груди, Блогс уже почти вылез, но зацепился и на секунду выпустил ее из рук. Мгновение оказалось роковым. Соскользнув, плита с грохотом упала, спасатели отпрыгнули. Когда Блогс увидел, что жена осталась внизу и на нее опустилась плита, он понял, что это конец.
Чуть удалось разобрать обломки, Блогс бережно отнес ее в машину, и «скорая» моментально тронулась. Перед тем, как умереть, Кристина на миг открыла глаза и прошептала:
– Придется тебе побеждать в этой войне без меня, малыш.
Сейчас, уже более чем год спустя после той трагедии, он шагал вниз по Хайгейт, слезы и капли дождя смешались на его щеках. Та женщина, хозяйка дома, сказала сущую правду. Он понимал, откуда берется ненависть.
На войне мальчишки становятся мужчинами, мужчины – рядовыми, затем рядовые продвигаются по службе и получают новые звания. Так случилось и с Билли Паркином, который ушел в армию прямо из того дома на Хайгейт. Ему было восемнадцать лет, и, в принципе, по возрасту он должен бы сейчас быть подмастерьем на кожевенной фабрике своего отца в Скарборо. Однако в армии он сумел всех убедить, что ему двадцать один; Паркину присвоили звание сержанта и сделали командиром отделения. Союзники
