– Момент, наверное, не слишком подходящий, но ты классно выглядишь, когда лежишь на постели.
Она вспомнила, что они находятся в доме его родителей, и встала.
Майкл обнял ее, и Джуди стало хорошо и спокойно.
– Как лицо? – спросил он.
Она посмотрела на него:
– Если очень осторожно…
Майкл мягко поцеловал ее в губы.
– М-м-м, – начал он. – Когда все закончится…
– Да.
Джуди на мгновение закрыла глаза.
И вдруг снова подумала о Мелани.
– Майкл…
– Я еще здесь.
Джуди осторожно высвободилась из его объятий.
– Мелани беспокоится о том, что Дасти может оказаться в зоне землетрясения.
– Он останется здесь.
– Но ты ей этого не сказал. Она тебя спросила, а ты ответил, что, если она так волнуется, пусть скажет, где находится сейсмический вибратор. Ты не ответил на ее вопрос.
– Ну, она и без того поняла… Ну зачем мне тащить Дасти туда, где опасно?
– Я только хочу сказать, что она не совсем уверена в том, что ты сделаешь. А там, где она находится, есть телевизор.
– Мелани иногда целый день не выключает новости… они ее успокаивают.
Джуди почувствовала укол ревности.
– А что, если сделать так: какой-нибудь журналист берет у тебя интервью в Сан-Франциско, в штабе по руководству операцией, ты ему рассказываешь о том, как нам помогаешь… а на заднем плане Дасти?
– Тогда она узнает, что он в Сан-Франциско.
– И что она сделает?
– Думаю, позвонит мне и будет вопить как ненормальная.
– А если она не сможет до тебя дозвониться?
– Насмерть перепугается.
– Она сможет помешать Грейнджеру запустить вибратор?
– Возможно, если сумеет.
– Как ты думаешь, стоит попробовать?
– Разве у нас есть выбор?
У Пастора появилось ощущение смертельной опасности. А вдруг губернатор и президент не пойдут на уступки даже после того, что произошло в Фелиситасе? Но сегодня вечером будет еще одно землетрясение. Тогда он позвонит Джону Правдолюбу и скажет: «Меня ничто не остановит! В следующий раз ждите землетрясения в Лос-Анджелесе, Сан-Бернардино или Сан-Хосе. Я могу устроить землетрясение столько раз, сколько пожелаю. И не остановлюсь, пока вы не сдадитесь. Вам выбирать!»
Центр Сан-Франциско напоминал город призраков. Никто не глазел на достопримечательности, магазины опустели, впрочем, многие люди спешили в церкви. Ресторан оказался полупустым. Пастор заказал яйца и выпил три «Кровавых Мэри». Мелани молчала, она ужасно беспокоилась за Дасти. Пастор считал, что с малышом все будет в порядке, ведь он же с отцом.
– Я тебе когда-нибудь рассказывал, почему меня зовут Грейнджер? – сказал он Мелани.
– А разве не так звали твоих родителей?
– Моя мать называла себя Вероника Найтингейл. Она сказала, что моего отца звали Стюарт Грейнджер. Он уехал очень далеко, так она говорила, но однажды вернется в огромном лимузине, забитом подарками – духами и конфетами для нее, и обязательно привезет велосипед для меня. В дождливые дни, когда я не мог играть на улице, я сидел у окна и часами ждал его появления.
Казалось, Мелани на мгновение забыла о своих собственных проблемах.
– Бедняжка, – сказала она.
– Мне было около двенадцати, когда я узнал, что Стюарт Грейнджер – знаменитая кинозвезда. Он играл Аллана Квотермейна в «Копях царя Соломона» примерно тогда, когда я родился. Думаю, он стал кумиром матери. Признаюсь, это разбило мне сердце. Сколько же часов я потратил, глядя в окно!
Пастор улыбнулся, хотя воспоминания причинили ему боль.
– Кто знает? – проговорила Мелани. – А вдруг он и в самом деле
– Наверное, нужно у него спросить.
– Он умер.
– Правда? Я не знал.
– Да, я прочитала в журнале «Пипл» пару лет назад.
Пастор ощутил боль утраты. Стюарт Грейнджер стал для него чем-то вроде образа отца.
– Ну, значит, теперь я не узнаю правды.
Он пожал плечами и попросил принести счет.
Когда они вышли из ресторана, Пастор не хотел возвращаться на склад. В коммуне он мог без проблем просто сидеть и ничего не делать, но знал, что в душном помещении, расположенном в заброшенном промышленном районе, начнет задыхаться. Двадцать пять лет, которые он прожил в долине Серебряной реки, отучили его от города, поэтому они с Мелани отправились прогуляться по Рыбачьей пристани[11], изображая туристов и наслаждаясь соленым ветерком, дующим с залива.
В качестве меры предосторожности они изменили внешность. Мелани подняла наверх свои слишком заметные рыжие волосы, спрятала их под шляпой и надела темные очки. Пастор смазал жиром волосы и зачесал их назад. Его щеки украшала трехдневная щетина, так что он стал похож на бабника- латиноамериканца, а не стареющего хиппи, как в обычной жизни.
Никто не обращал на них внимания.
Пастор прислушивался к разговорам людей, гулявших по набережной. У каждого из них имелась причина, по которой они не уехали.
– Я не боюсь, наш дом защищен от землетрясений…
– Наш тоже, но в семь часов я буду в парке…
– Я фаталистка, либо землетрясение меня прикончит, либо нет…
– Вот именно. Можно поехать в Вегас и погибнуть в автомобильной катастрофе по дороге…
– Мой дом выстоит, я принял все меры предосторожности…
– Человек не может вызвать землетрясение, это простое совпадение…
Они вернулись в машину в начале пятого.
Пастор заметил полицейского в самый последний момент.
Благодаря выпитым коктейлям на него снизошло удивительное спокойствие, и появилось ощущение неуязвимости, поэтому он даже не стал проверять, нет ли поблизости полиции. Он был всего в восьми или десяти футах от пикапа, когда увидел парня в форме полиции Сан-Франциско, который изучал номер их машины и что-то говорил в портативную рацию.
Он понял, что они должны пройти мимо – другого выхода у них нет. Но опоздал.
Полицейский поднял голову и встретился с ним глазами.
Пастор взглянул на Мелани. Она не видела полицейского, и он чуть не сказал: «Не смотри на машину», но успел вовремя сдержаться – она автоматически сделала бы то, чего делать не следовало. Он
