Гольц утверждал также, что, взяв на хранение паспорта, он предупредил ЭДС о том, что с полицией дела будет улаживать он сам. Но он, должно быть, сказал эти слова так тихо, что никто и припомнить их не мог.
Пол негодовал. С чего это Гольц должен вступать в какие-то контакты с полицией? Он не обязан отчитываться перед ней, что делает с паспортами американцев. Ради всех святых, разве в его обязанности входит помогать полиции задерживать Пола и Билла в Иране? Посольство для того и существует, чтобы помогать американцам, не так ли?
А что, не может ли Гольц взять свой глупый ход назад и потихоньку вернуть паспорта, а в полицию сообщить, скажем, спустя два-три дня, когда Пол и Билл уже будут в безопасности, дома? Совершенно исключено, ответил Гольц. Его ссора с полицией навлечет беду на кого-то еще, а на Гольце лежит забота о других двенадцати тысячах американцев, пребывающих пока еще в Иране. К тому же фамилии Пола и Билла уже внесены в список невыездных, который имеется у полиции аэропорта, – даже если у них все документы будут в порядке, все равно им не пройти паспортный контроль.
Когда весть о том, что Пол и Билл напрочь завязли в Иране, дошла до Далласа, руководство ЭДС и их адвокаты привели в движение все свои связи. В Вашингтоне у них не было таких надежных и влиятельных знакомых, какие были прежде при республиканской администрации, но все же кое-кто из старых друзей остался. Они переговорили с Бобом Страуссом, авторитетным человеком, которого Белый дом использовал для улаживания острых международных проблем. По счастью, он оказался уроженцем Техаса. Встретились они и с администратором Томом Мурером, бывшим председателем Объединенного комитета начальников штабов, который был знаком со многими генералами, теперь верховодившими в военном правительстве Ирана. Побеседовали и с Ричардом Хелмсом, бывшим директором ЦРУ и бывшим послом США в Иране. Эти лица нажали на государственный департамент, и американский посол в Тегеране Уильям Салливан получил указание поднять вопрос о Поле и Билле на встрече с иранским премьер-министром генералом Захари.
Но все было безрезультатно.
Тридцать дней, которые Пол предоставил иранцам для оплаты долгов, истекли, и 16 декабря он направил доктору Эмрани официальное уведомление о приостановлении действия контракта. Но он не расторг его полностью. Наоборот, попросил небольшую группу эвакуированных служащих вернуться в Тегеран, и это было знаком того, что ЭДС пытается разрешить проблемы с Министерством здравоохранения. Некоторые из возвратившихся беглецов привезли даже свои семьи, явно под влиянием спокойно прошедшего праздника Ашуры.
И все же ни американскому посольству, ни адвокатам ЭДС в Тегеране не удалось выяснить, кто распорядился не выпускать из страны Пола и Билла. Наконец Маджид, отец Фары, прознал кое-что у генерала Биглари. Следствие вел следователь городской прокуратуры, некий Хосейн Дэдгар, чиновник среднего ранга из департамента гражданского прокурора, аппарат которого обладал очень широкими полномочиями и занимался расследованиями преступлений, совершаемых чиновниками гражданской службы. Дэдгар проводил расследование дела доктора Шейка, и именно по его настоянию бывшего министра здравоохранения взяли под стражу.
Поскольку американское правительство не стало требовать от иранцев, чтобы Пола и Билла выпустили из страны, и в то же время не возвращало им втихую паспорта, то не могло бы оно, по крайней мере, договориться, чтобы этот Дэдгар хотя бы поскорее допросил Пола и Билла, и тогда бы они встречали Рождество у себя на родине? Рождество иранцам ни о чем не говорит, заявил Гольц, а вот Новый год они знают. Поэтому он попытается встретиться с ними до праздников.
Во второй половине декабря снова начались грубые нарушения общественного порядка (и первое, чем занялись возвратившиеся беглецы, это планированием новой эвакуации). Всеобщая забастовка продолжалась, и экспорт нефти – самый важный источник доходов правительства – остановился совсем, в результате чего шансы ЭДС на получение долгов упали до нуля. Поскольку в Министерство здравоохранения вернулись работать всего лишь несколько иранцев, служащим ЭДС делать стало совсем нечего, и Пол отправил половину из них в Штаты на рождественские праздники.
Сам он упаковал вещи, закрыл дом и перебрался в отель «Хилтон», готовый отбыть домой при первой же возможности.
Город полнился самыми разными слухами. Джей Коберн отлавливал почти все, процеживал их и самые интересные приносил Полу. Наиболее тревожные исходили от Банни Флейшейкер, молоденькой американки, имевшей друзей в Министерстве юстиции. Банни когда-то работала в Штатах в корпорации ЭДС и, хотя уже ушла оттуда, тем не менее продолжала поддерживать в Тегеране тесные связи с ее служащими. Она позвонила Коберну и сказала, что Министерство юстиции намерено арестовать Пола и Билла.
Пол обсудил ситуацию с Коберном. Она противоречила тому, что они слышали в посольстве США. Информация посольства, по их мнению, была не столь угрожающей, как сведения Банни Флейшейкер. Поэтому они решили ничего не предпринимать.
Рождество Пол справил спокойно, вместе с немногими коллегами, в доме молодого менеджера ЭДС Пэта Скалли, который добровольно вернулся в Тегеран. Жена Скалли, Мэри, тоже вернулась с мужем, она же и приготовила рождественский ужин. Пол очень скучал по Рути и детям.
Спустя два дня после Рождества позвонили из посольства и сообщили, что удалось договориться о встрече Пола и Билла со следователем Хосейном Дэдгаром. Встреча должна состояться следующим утром, 28 декабря, в здании Министерства здравоохранения на Эйзенхауэр-авеню.
Билл Гэйлорд вошел в кабинет Пола в начале десятого, держа в руке чашечку кофе. Оделся он, как принято в корпорации: строгий деловой костюм, белая рубашка, галстук спокойных тонов, простые черные полуботинки.
Как и Полу, Биллу тридцать девять лет, он среднего роста, широкоплечий. Но на этом их сходство и кончалось. У Пола темные густые брови, глубоко посаженные глаза и большой нос. В обычной одежде его нередко принимали за иранца, пока он не раскрывал рта и не начинал говорить по-английски с нью- йоркским акцентом. У Билла плоское круглое лицо и очень белая кожа – все сразу безошибочно принимали его за англосакса. Но у них наблюдалось и много общего. Оба придерживались католической веры, хотя Билл и был более набожным. Оба любили вкусно поесть. Оба учились на инженеров – специалистов по компьютерным системам – и поступили на работу в ЭДС в середине 60-х годов: Билл в 65-м, а Пол в 66-м. Оба сделали в корпорации блестящую карьеру, однако, хотя Пол пришел в ЭДС на год позже Билла, он теперь стал его начальником. Билл знал, как вести дела в системе здравоохранения изнутри, и был первоклассным распорядителем работ, но он не был столь пробивным и настырным, как Пол. Билл все глубоко продумывал и скрупулезно организовывал. Пол мог не беспокоиться за Билла: когда тот проводил важную презентацию, то тщательно взвешивал каждое слово.
Они прекрасно сработались. Если Пол делал опрометчивые шаги, Билл осаживал его и охлаждал пыл. Когда же Билл при планировании мероприятий пытался заранее предусмотреть каждую мелочь, Пол побуждал его действовать смелее.
Они познакомились еще в Штатах, но хорошо узнали друг друга лишь за последние девять месяцев. Когда Билл в марте прибыл в Тегеран, он жил в одном доме с семьей Чиаппароне, пока не приехала его жена Эмили вместе с детьми. Пол чувствовал себя обязанным Биллу: ему было как-то не по себе, что у того в Иране не было ничего, кроме проблем.
Беспорядки и стрельба тревожили Билла больше всех других – может, потому, что он жил в Иране недолго, а может, потому, что он по своей натуре был самым беспокойным. Он и к проблеме с паспортами отнесся куда более серьезно, нежели Пол. Он даже как-то предложил уехать на поезде на северо-восток Ирана и там пересечь границу с Россией, ибо, как он считал, никто не ожидал, что американские бизнесмены могут убежать через Советский Союз.
Билл очень скучал по Эмили и детям, и Пол чувствовал себя виноватым, так как это он вызвал его сюда, в Иран.
Хорошо, что все это вскоре кончится. Сегодня они встретятся с господином Дэдгаром и им вернут паспорта. Билл уже зарезервировал авиабилет на завтрашний рейс. Эмили готовит ему дома торжественную встречу перед Новым годом. Скоро все это будет казаться плохим сном.
– Ну, готов? – Пол улыбнулся Биллу.
– В любой момент.
