— Ни на что. Просто я оказываю тебе услугу и теперь прошу тебя об одном одолжении. Все честно.
— Ты считаешь? Тогда я вот что тебе скажу: обычно это называется шантажом.
Она проглотила слюну, когда вспомнила, кто ей говорит эти слова.
— Не строй из себя святошу, лицемерный нахал, ты занимаешься такими делами всю жизнь.
Он не обиделся, лишь захохотал в трубку:
— Тут ты попала в точку, детка. Узнаю хватку твоего отца. Но возникает один маленький вопросишка. Уж не ты ли сама подтолкнула судебное разбирательство, чтобы поставить меня в безвыходное положение?
Дэнни потихоньку подбирался к правде.
— Ты бы так сделал, нисколько не сомневаюсь. А я не буду отвечать на твои глупые вопросы. Учти одно — проголосуешь завтра со мной, ты спасен, нет — пеняй на себя. — Нэнси решила больше не церемониться с хитрым лисом.
— Ты со мной так не разговаривай, детка. Я знал тебя, еще когда ты лежала в пеленках.
Нэнси смягчила тон.
— Вот и помоги по старой дружбе.
Он выдержал длинную паузу.
— Другой какой-нибудь вариант у тебя есть?
— Нет.
— Хорошо, сдаюсь. Только учти — дашь на дашь.
Нэнси была готова заплакать. Надо же, получилось, сломала Дэнни. Теперь она победит. Никому не отдаст «Блэк'с бутс».
— Я рада, Дэнни, — произнесла она в трубку тихо.
— Твой папочка говорил мне, что так будет.
Нэнси очнулась. Фраза звучала очень странно, она не поняла.
— Что ты говоришь?
— Я сказал, твой па хотел, чтобы детки, ты и Питер, хорошенько поборолись за его наследство.
Нэнси заметила в его голосе лукавые нотки. Видимо, он решил нанести последний удар, сделать ей больно. Она не хотела сильно радовать его тем, что удар попал в цель, но любопытство пересилило.
— Какого черта ты там бормочешь?
— Он всегда любил повторять, что дети богатых родителей, как правило, плохие бизнесмены, не знают, что такое голод. Па сильно волновался, думал, вы спустите все, что он вам оставил.
— Мне он ничего подобного не говорил.
— Поэтому так и устроил, чтобы вы передрались. В последнее время он настраивал тебя, что ты будешь руководить компанией как наиболее способная для этого, и Питеру говорил обратное, что руководство по праву принадлежит ему как мужчине. Таким образом, он все устроил так, что столкновение было неизбежным. Пусть победит сильнейший — вот его кредо.
— Не верю, — голос у Нэнси дрожал. Дэнни зол, что ему выкрутили руки, и несет всякую чушь. А вдруг правда? Ее знобило.
— Хочешь верь, хочешь нет, твое дело. Только я рассказываю то, что говорил твой отец.
— Па говорил, что хочет видеть Питера председателем?
— Совершенно точно. Не веришь мне, спроси брата.
— Ты думаешь, я ему поверю? Напрасно.
— Нэнси, я впервые увидел тебя, когда тебе было два дня от роду. Знаю тебя, как говорится, вдоль и поперек. Ты хороший человек, у тебя неплохой характер, только иногда бываешь чуть жесткой, как твой отец. Давай больше не будем о делах. Я все понял и поступлю так, как мы договорились.
Лишь теперь она поняла наконец, что он не лжет. На душе стало гадко, противные черные блики стояли перед глазами.
— Завтра на заседании совета увидимся.
— Да.
— Пока, Нэнси.
— Прощай, Дэнни. — Она повесила трубку.
— Боже мой, ты была великолепна, — улыбнулся Мервин.
Она горько усмехнулась:
— Спасибо.
Мервин захохотал:
— Нет, так ловко провела старика, не оставила ему никаких шансов. Он так и не понял.
— Ладно, давай помолчим. — Он опешил, как будто его ударили.
— Как скажешь.
Она тут же пожалела о своих словах.
— Извини. Понимаешь, Дэнни рассказал кое-что такое, от чего голова идет кругом.
— А мне сказать можешь?
— Он говорит, па поставил нас с Питером друг против друга, словно боксеров на ринге. Победитель получает компанию.
— И ты ему веришь?
— Да. Это ужасно. Я никогда раньше не думала, но теперь можно объяснить многое, что происходило и до сих пор происходит между мной и Питером.
— В общем, ты расстроилась.
— Да. — В ее глазах заблестели слезы, она прильнула к его плечу. — Такое чувство, будто я марионетка в кукольном театре и кто-то сверху дергает за ниточки. Действуем, как по сценарию. Противно. Теперь даже не знаю, хочу я эту компанию или нет. Мы ведь не куклы, мы живые люди.
Он все понял.
— Что же ты собираешься делать?
Она знала ответ еще до того, как он закончил свой вопрос.
— Буду писать собственный сценарий.
Глава 20
Гарри Маркс был так счастлив, что боялся пошевелиться.
Он лежал на подушке и вспоминал каждое мгновение этой волшебной ночи: дрожь ее первого поцелуя, страстное желание, горькое разочарование, что его не пускают, восторг и радость, когда он увидел Маргарет у своей полки.
Он до сих пор ощущал прелесть ее прикосновений. С другими девчонками все было не так. Там ему что-то мешало, он ежился, не мог расслабиться и в результате получал мало удовольствия. Не то что с Маргарет, о таком он не мог даже мечтать.
Гарри знал, что ему опять улыбнулась удача. Он не считал себя умным, денег нет и в помине, социальное происхождение у них разное. В довершение всего, она точно знала, что он мошенник. Так что же Маргарет разглядела в нем? Она такая красивая, страстная, добрая, беззащитная, с изумительным телом! Каждый бы клюнул. А он? Конечно, не безобразен, умеет носить одежду, но этого ничтожно мало. Он чувствовал, что ее привлекло другое — его образ жизни, общение с самыми разными людьми, с рабочим классом и даже подпольным преступным миром, куча любопытного и интересного. Он подозревал, что она видит в нем некоего романтического героя, что-то вроде Билли Кида или Робина Гуда. Так, например, она отметила то, что он подержал ей тогда стул в столовой — мелочь, элементарный жест галантного обхождения с женщиной, любой сделал бы то же самое не задумываясь. Но она вообще особенная. Трудно понять этих девчонок, хотя, в конце концов, это не так уж и важно. Лучше еще раз представить тусклый свет, ее полные белые груди, маленькие, как розочки, соски, пучок каштановых волос между ног, ритмично двигающиеся бедра…
