— Конечно.
— Мне жаль, что ты зря нарядилась, — сказал он.
— Вовсе не зря. Я увиделась с тобой. И твои соседи, насколько я заметила, оценили мой туалет по достоинству.
Она встала.
— В любом случае профессор Деркхем с женой устраивают прием. Пойду туда.
Люк поднялся и помог ей надеть пальто.
— Мы можем встретиться позднее.
— Это было бы чудесно, — радостно согласилась Элспет. — Зайди за мной в шесть.
В свою комнату он вернулся совершенно удрученный.
— О вчерашнем никто ничего не говорил? — спросил он у Энтони.
— Все тихо.
— Вилли хорошая девчонка.
— Ты тоже понял, какая она замечательная? — Энтони прямо-таки светился от гордости.
Люк не знал, что ему делать. Увести чужую подружку вообще подло, но то, что Энтони явно от нее без ума, делало его положение еще тяжелее. Люк застонал.
— В чем дело? — спросил Энтони.
Люк решил сказать ему половину правды:
— Я больше не люблю Элспет. Думаю, нам надо расстаться.
Энтони был потрясен.
— Очень жаль. Вы такая великолепная пара.
— Я чувствую себя подонком.
— Ты что, делал ей предложение? — спросил Энтони, удивленно подняв брови.
— Нет. Но мы обсуждали, сколько детей хотели бы иметь.
— Ерунда, главное — вы не помолвлены.
— Наверно, ты прав. И все равно у меня такое ощущение, словно я совершил гнусный поступок.
В дверь постучали, и в комнату вошел человек, которого Люк никогда раньше не видел. В руке у мужчины было два конверта, и у Люка сразу возникло недоброе предчувствие.
— Декан по работе со студентами попросил меня отдать эти уведомления вам лично. — Он вручил каждому по конверту и ушел.
Энтони вскрыл свой конверт.
— Проклятие!
Люк тоже достал и прочел лежавшую в конверте записку: в три часа его просили зайти в кабинет декана.
Такие приглашения никогда не предвещали ничего хорошего. Кто-то донес декану Райдеру, что вчера ночью в общежитии была девушка. Энтони это грозило исключением из университета.
В дверь снова постучали. Это был Джефф Пиджин, их добродушный, круглолицый сосед из комнаты напротив.
— К вам что, заходил помощник декана? Слушай, Энтони, я никому не говорил, что видел тебя здесь с девушкой.
— Кто ж тогда настучал? Единственный известный доносчик — Дженкинс, но он уехал на выходные.
— Он не уехал. У него изменились планы.
— Значит, это он. Я задушу сукина сына собственными руками. — Энтони кипел от злости.
— Интересно, Элспет и Вилли тоже вызвали? — сказал Люк.
— Если Дженкинс знает их фамилии, он наверняка и их заложил, — заметил Пиджин. — Ему б только выслужиться перед начальством.
— Элспет не о чем волноваться. Ее здесь не было, — напомнил Люк. — А вот Вилли могут исключить из колледжа. И тогда она потеряет свою стипендию.
— Мне сейчас не до Вилли, — отмахнулся Энтони.
Люк был поражен. Ведь это из-за Энтони ей теперь грозит отчисление, а значит, считал Люк, элементарная порядочность требует, чтобы он в первую очередь думал о ней, а не о себе. В то же время Люк нашел повод снова увидеться с Вилли и ничего не мог с собой поделать. Перебарывая чувство вины перед товарищем, он предложил:
— Может, мне сходить к девчонкам, узнать, вернулась ли Вилли из Ньюпорта?
— Это было бы здорово, — сказал Энтони. — Спасибо.
Люк побрился, сменил одежду и в два часа уже был в общежитии Рэдклиффского колледжа.
Когда Вилли спустилась к нему, он сразу заметил, что она чем-то расстроена, и ему захотелось обнять ее и утешить. Их с Элспет тоже вызвали к Питеру Райдеру.
Они прошли в курительную комнату, в которой девушкам разрешалось принимать гостей мужского пола.
— Что мне делать? — Ее лицо исказилось от боли, но Люку она казалась еще более восхитительной, чем вчера.
— Энтони может сказать, что это была не ты.
— Они ему не поверят, — возразила она и с горькой улыбкой добавила: — Придется возвращаться в Даллас. Устроюсь секретаршей к какому-нибудь нефтедобытчику в ковбойских сапогах.
В комнату влетели две студентки с раскрасневшимися от возбуждения лицами.
— Слышали новости? — сказала одна из них.
Сейчас Люку было не до новостей. Он покачал головой, а Вилли без особого интереса спросила:
— Что случилось?
— Мы вступили в войну!
Люк нахмурился:
— Что?
— Это правда, — подтвердила вторая девушка. — Японцы бомбили Гавайи. На улицах только об этом и говорят.
Вилли повернулась к Люку:
— Мне страшно.
Он взял ее за руку. Ему хотелось сказать ей, что он не даст ее в обиду, что бы ни случилось, он будет о ней заботиться. В курительную вошли еще две девушки, оживленно обсуждая последние события. Кто-то принес радиоприемник. Когда его включили, все затихли, ожидая, пока он нагреется. Наконец послышался голос диктора: «По поступающим сообщениям, в Перл-Харборе выведен из строя линкор „Аризона“, линкор „Оклахома“ затонул. Потери американцев составляют не менее двух тысяч убитыми и тысячи ранеными».
— Две тысячи убитых! — Люк почувствовал прилив ярости.
— Это война? — спросила Вилли.
— Конечно, война, — со злостью ответил Люк. Он по-прежнему держал ее за руку.
— Я не хочу, чтобы ты уходил на войну. — У нее в глазах стояли слезы.
Ему казалось, сердце вот-вот разорвется.
— Если бы ты знала, как я счастлив это слышать. — Люк печально улыбнулся. — Мир разваливается, а я счастлив. — Он взглянул на часы. — Боюсь, нам пора к декану. Хоть Америка и вступила в войну… — Неожиданно пришедшая ему в голову мысль не дала ему продолжить.
— Что с тобой? — встревожилась Вилли.
— Мне кажется, я придумал, как сделать, чтобы вас с Энтони не отчислили.
Когда они вчетвером собрались у дверей кабинета декана, Элспет нервничала, хотя и убеждала себя, что ей нечего бояться. Конечно, она вчера нарушила комендантский час, но ее ведь не застукали. Вот Энтони с Вилли действительно ждут неприятности.
Декан пригласил их войти. Питер Райдер был уже старик и славился своей педантичностью. Сегодня на нем был черный пиджак, черный жилет и серые брюки, галстук-бабочка идеально повязан, а блестящие от бриолина волосы казались нарисованными черной краской на гладком, как яйцо, черепе. Кроме него в
