казалось, что с тех пор прошла вечность, – она чувствовала себя в полной безопасности, и вот теперь ей угрожает убийца с ножом. Как это могло случиться, тем более так быстро? Кровь отхлынула от ее лица, она потеряла способность мыслить сколько-нибудь рационально.
Левой рукой Деннис ухватил ее за волосы и поднес кончик ножа так близко к глазам, что тот оказался вне фокуса. А потом наклонился и зашептал ей в ухо. Она ощущала на щеке его теплое дыхание; от него пахло потом. Он говорил так тихо, что она еле слышала его на фоне той возни и шума, что устроил Робинсон.
– Делай, что говорю, иначе выколю глаза!
Джинни обмякла от ужаса.
– О Господи, не надо, только не это! Я не хочу ослепнуть, – взмолилась она.
Собственный голос показался ей каким-то на удивление чужим и далеким, это и привело ее в чувство. «Спокойно, попытайся собраться и думай, думай», – твердила она себе. Робинсон все еще гонялся за крысой, он и понятия не имел, что происходит. Джинни сама едва верила, что такое возможно. Они находятся в федеральной тюрьме, рядом вооруженный охранник, однако ее жизнь сейчас в руках маньяка. Как самонадеянна она была всего несколько часов назад, полагая, что задаст ему перцу, если он попробует на нее напасть! Сейчас она вся дрожала от ужаса.
Деннис рванул ее за волосы, потянул вверх, и она, морщась от боли, поднялась на ноги.
– Пожалуйста! – снова взмолилась Джинни. И тут же возненавидела себя за то, что так унижается перед этим подонком. Страх оказался сильнее. – Я сделаю все, что ты скажешь!
Он снова зашептал ей прямо в ухо:
– Снимай трусики, слышишь?
Джинни точно окаменела. Она была готова сделать все, что угодно, лишь бы спастись, но только сейчас поняла, что снимать трусики опасно. Это может завести его еще больше. Она не знала, что делать. Пыталась уголком глаза увидеть Робинсона. Но тот был где-то за спиной, а повернуть голову она просто не осмеливалась, ведь кончик ножа находился у самых глаз. Впрочем, она слышала его, слышала, как Робинсон кричит на крысу и пытается прихлопнуть ее дубинкой. Его настолько поглотило это занятие, что ему было не до Денниса.
– У меня мало времени, – снова зашептал Деннис у самого ее уха, и ее словно ледяным ветром обдало. – Не сделаешь, как я говорю, не видать тебе больше, как светит солнце.
И она ему поверила. Ведь недаром она целых три часа занималась изучением личности этого психопата. Она знала, каков он и на что способен. У него не было совести; такие люди вообще не способны испытывать чувства вины или сожаления. И если она не исполнит его требования, он, не колеблясь, изуродует ее.
Но что он станет делать после того, как она снимет трусики? Удовлетворится ли этим трофеем, уберет ли нож от ее глаз? А может, все равно полоснет прямо по зрачкам? Или у него появится новая просьба? Когда же наконец Робинсон прикончит эту чертову крысу?…
– Живо! – прошипел Деннис. Что может быть хуже слепоты?
– Ладно, – простонала она.
И робко наклонилась – Деннис по-прежнему держал ее за волосы и угрожал ножом. Джинни неловко приподняла подол льняного платья и стянула белые хлопковые трусики. Как только они соскользнули до лодыжек, Деннис издал удовлетворенное ворчание, низкое, горловое, точно медведь. И Джинни стало страшно стыдно, хотя она и понимала, что никакой ее вины в этом нет. Она торопливо одернула юбку, прикрыв наготу. Потом шагнула из трусиков и отбросила их подальше носком туфли.
И почувствовала себя страшно уязвимой.
Деннис отпустил ее, схватил трусики, прижал их к лицу и стал нюхать, блаженно зажмурившись.
Джинни с отвращением наблюдала за ним. Пусть он к ней не прикоснулся, но она ощущала себя изнасилованной и содрогалась от омерзения.
Что дальше?…
Тут вдруг дубинка Робинсона опустилась на что-то мягкое, раздался пронзительный писк. Джинни обернулась и увидела, что он, наконец, попал в крысу. Удар пришелся на заднюю часть ее жирного тельца, на сером полу виднелись брызги крови. Бежать крыса больше не могла, но все еще оставалась живой, глаза были открыты, она дышала мелко и часто. Робинсон снова ударил ее, на сей раз по голове. Она перестала дышать и затихла.
Джинни обернулась к Деннису. К ее удивлению, он вновь сидел за столом, как ни в чем не бывало, точно и с места не вставал. Вид у него был самый невинный. Нож и трусики куда-то исчезли.
Неужели она вне опасности? Неужели все кончено?…
Запыхавшийся Робинсон покосился на Денниса и спросил:
– Ведь не ты принес сюда этого мерзкого грызуна, а, Пинкер?
– Нет, сэр, не я, – не моргнув глазом солгал Деннис.
Джинни хотелось крикнуть: «Это он, он!» Но она не смогла.
Робинсон между тем продолжал:
– Потому как если я узнаю, что это ты, я тебя… – Тут он спохватился, покосился на Джинни и решил, что этих слов в ее присутствии произносить не стоит. – Короче, сам знаешь, я сделаю все, чтобы ты об этом пожалел.
– Да, сэр.
И только теперь Джинни поняла, что опасность миновала. Но чувство облегчения тут же сменилось гневом. Она не сводила с Денниса сверкающих яростью глаз. Неужели этот стервец и дальше будет притворяться, что ничего не произошло? Робинсон сказал:
