– Просто хотелось бы считать себя человеческим существом, а не дрессированной гориллой, – с горечью произнес он.
Джинни не выдержала и рассмеялась.
– Горилл тоже можно считать общественными существами. Как и всех других животных, которые живут группами. Кстати, именно отсюда и проистекает преступность.
Стив заинтересовался:
– Когда живешь в группе?
– Ну да. Преступление есть не что иное, как нарушение важного социального правила или закона. У животных-одиночек таких правил нет. Медведь может запросто вломиться в берлогу другого медведя, сожрать его корм, даже убить его детенышей. А вот волки никогда такого не делают. Если бы делали, то не смогли бы жить стаями. У волков моногамия, они заботятся обо всем молодняке в стае, каждый занимает там свою нишу. И никогда не переходит грань. А если находится волк, нарушающий эти законы, остальные просто изгоняют его из стаи или даже убивают.
– Ну а как насчет нарушения менее важных социальных законов?
– Таких, как пуканье в лифте? О, мы просто называем это плохими манерами. И единственным наказанием служит неодобрение окружающих. Что, как ни странно, оказывается весьма эффективным.
– Почему вас так интересуют люди, нарушающие правила и законы?
Джинни вспомнила отца. Она не знала, есть в ней криминальные гены или нет. Но возможно, Стиву станет легче, если он узнает, что и ее тоже беспокоит криминальная наследственность. Однако она так долго лгала об отце, что сказать сейчас правду было нелегко.
– Просто это серьезная проблема, – уклончиво ответила она. – Людей всегда интересовали преступления.
Дверь отворилась, в комнату заглянула молодая женщина в полицейской форме.
– Ваше время истекло, доктор Феррами.
– Хорошо, я сейчас, – бросила через плечо Джинни. – А тебе известно, Стив, что Лиза Хокстон моя ближайшая подруга?
– Нет, я этого не знал.
– Мы работаем вместе, она технический сотрудник лаборатории.
– И какая же она, эта Лиза?
– Уверяю, она не из тех, кто станет обвинять кого попало.
Он кивнул.
– И все равно запомни: лично я не верю, что это сделал ты.
На секунду ей показалось, что Стив сейчас заплачет.
– Спасибо, – сдавленно прошептал он. – Поверьте, это очень, очень много для меня значит.
– Позвони, когда выйдешь отсюда. – Джинни продиктовала номер своего домашнего телефона. – Запомнишь?
– Конечно.
Джинни не хотелось уходить. Она изобразила ободряющую улыбку.
– Удачи тебе!
– Спасибо. Она мне здесь очень пригодится.
Джинни поднялась и, не оборачиваясь, вышла. Женщина-полицейский проводила ее до вестибюля.
На улице уже стемнело. Джинни села в машину, включила фары и поехала по направлению к университету Джонс-Фоллз. Ехала она слишком быстро, ей не терпелось как можно скорее добраться до цели. Она всегда ездила быстро. Водителем она была умелым, но несколько безрассудным, и знала это. Но просто не было терпения ехать с положенной здесь скоростью пятьдесят пять миль в час.
Белая «хонда» Лизы все еще стояла на автостоянке у Дурдома. Джинни поставила свою машину рядом и прошла в здание. В лаборатории горел свет. На столе стоял мини-холодильник с пробой крови Денниса Пинкера.
Кабинет Джинни находился напротив. Она отперла дверь, сунув в щель специальную пластиковую карточку, и вошла. Села за стол, взялась за телефон и набрала домашний номер Пинкеров в Ричмонде.
– Наконец-то! – воскликнула она, услышав долгожданные долгие гудки.
Трубку сняла Шарлотта.
– Как там мой сын? – первым делом осведомилась она.
– Пребывает в добром здравии, – ответила Джинни. Он мало походил на психа, во всяком случае, до тех пор, пока не приставил ей нож к горлу и не заставил снять трусики, подумала она. Но матери говорить этого нельзя. – Он нам очень помог.
– У него всегда были прекрасные манеры, – произнесла Шарлотта с гнусавым южным акцентом.
– Скажите, миссис Пинкер, не могли бы вы уточнить дату его рождения?
– Он родился седьмого сентября! – торжественно сообщила сна, словно речь шла о каком-то государственном празднике.
