сделала это. Я повернул голову, готовясь возразить ей. Глаза Джеммы горели почти так же ярко, как та ракета, которой я пугал акул. И я замер — точно так же, как те глубоководные хищницы.
— Признайся, — сказала Джемма. — Ты наделен темным даром.
ГЛАВА 2
— Темные дары — это миф, — спокойно ответил я.
И прислушался к собственному голосу. Он прозвучал отстраненно, почти скучающе. Вот и хорошо. Я вернулся взглядом к голубым огонькам на панели управления и добавил:
— Так же, как и морское чудовище, между прочим.
— Ты нашел мою субмарину… мой скутер в воде, которая чернее смолы, — заметила Джемма. — Ты поплыл прямо к скутеру.
— Если ты думаешь, что я вижу в темноте, — нет, не вижу. Я просто пошел по течению реки.
— Река в океане? — фыркнула Джемма. — Глупость какая-то.
Я еще сильнее нажал на педаль газа и с трудом удержался, чтобы презрительно не покачать головой. Джемма почти ничего не знала о подводных глубинах, однако рискнула опуститься на две мили вниз от поверхности океана.
— И вы еще называете нас чокнутыми, — пробормотал я.
— Кто называет?
— Вы, — ответил я и резко потянул на себя рычаг управления. Скутер помчался вверх вдоль континентального склона. — Топсайдеры.
— Топсайдеры? — переспросила Джемма без обиды. — Ты имеешь в виду людей, которые живут… — Она улыбнулась и повертела рукой у себя над головой. — Наверху.
— Да.
Джемма опустила руку.
— Ты сменил тему.
— Потому что в океане полным-полно реальных вещей, о которых стоит переживать, вместо того чтобы слушать старые рыбацкие байки.
— Ладно, хорошо, — кивнула Джемма и подчеркнуто старательно застегнула пряжку ремня безопасности. — Может быть, у тебя темного дара нет. И все-таки эти дары существуют.
— Дары не более реальны, чем русалки.
Следующие пятнадцать минут мы молчали. Скутер стремительно рассекал синие глубины. Джемма, поджав губы, уставилась в лобовое стекло.
Между топсайдерами и поселенцами отношения всегда были напряженными. После всего, что нам довелось пережить — после наводнений, после подводного оползня, в результате которого были повреждены телекоммуникационные кабели и мы остались без связи с миром, после пятидесяти двух лет чрезвычайного положения, — по идее, после всего этого можно было и поладить друг с другом. Но так не получилось. Топсайдеры держались за уцелевшие клочки суши и не понимали, почему мы тоже за эти клочки не держимся. Сотни тысяч людей на одну квадратную милю — для них это было в порядке вещей, вполне естественно. А жить под водой — нет, это было противоестественно. И что им до того, что мы снабжаем всю страну продуктами питания и следим за источниками энергии — приливами и гидротермальными потоками. Все равно для них мы — чокнутые или вообще какие-то мутанты.
Похоже, Джемма размышляла именно в таком ключе — с поправкой на возраст. Она резко повернула ко мне голову и сказала:
— Есть один парень, он живет тут, внизу. Он разговаривает с дельфинами.
Я сдержал вздох.
— Мы все разговариваем с дельфинами. Они как собаки.
— В смысле, он их понимает.
Мы уже находились недалеко от континентального шельфа, и нас окружили стаи рыб. Джемма пристально смотрела на меня ярко-голубыми глазами.
— Его зовут Акай, — продолжала она. — Один врач написал о нем в медицинском журнале.
— Ты читаешь, медицинские журналы?
— Нет, но об этом говорили во всех выпусках новостей. Этот доктор считает, что у Акай мозг развивался иначе под действием давления воды.
Я сделал большие глаза, но Джемма не унималась.
— На взрослых давление воды так не влияет. У них мозг уже сформирован. Темные дары приобретают только дети.
— Неплохая теория. — Я резко толкнул рычаг управления вперед и выровнял скутер. — Наверное, именно поэтому люди в нее верят, хотя эта статья — натуральное шарлатанство, и это было доказано. Только вот об этом наверняка в новостях не говорили.
— Вот, и ты знаешь про Акай! — победно улыбнувшись, сказала Джемма.
— Я знаю, что такие дурацкие теории очень вредят Придонной территории. Люди боятся селиться здесь, потому что думают, что их дети станут мутантами.
— А я думаю, что иметь темный дар — это круто.
— Твои родители так не подумают. Они бы переживали за твой исковерканный мозг.
— Мои родители умерли.
Я вздрогнул от изумления. Она сказала об этом так спокойно, словно это не имело значения.
— Прости, мне жаль, — сказал я.
— Я под опекунством Содружества. Ничего страшного.
Я искоса взглянул на Джемму. Хотел дать понять, что не поверил ей.
— Как тебе это: ты мне веришь, что у меня все в порядке, а я тебе верю, что у тебя нет темного дара. Ой, что это?
Впереди в сумрачной глубине возник гигантский светящийся шар. Остров света в кобальтово-синем море.
— Торговая станция, — ответил я удивленно. — Ты же взяла тут напрокат скутер.
— Нет, это было на поверхности, — покачала головой Джемма. — Там было громадное плавучее кольцо, а на нем — толпы народа.
— Ты говоришь про верхнюю палубу. А оттуда лифтом можно спуститься под воду. Видишь посередине цилиндр?
Часть торговой станции располагалась в сотне футов под поверхностью океана. Толстый цилиндр соединял ее с верхней плавучей платформой. Вниз, во тьму глубины, уходили якорные цепи, усеянные крошечными огоньками.
— Хочешь знать, что мне нравится наверху? — пытаясь перейти на шутливый тон, спросил я.
Джемма кивнула.
— Мне нравится добираться туда!
ГЛАВА 3
Скутер вылетел из глубины в другой мир — царство воздуха и солнца. Мы подпрыгнули футов на двадцать над водой, Джемма взвизгнула от восторга, а когда скутер упал на воду, подняв фонтан брызг, она захлопала в ладоши.
— Просто блеск! — воскликнула она.
Прикрыв глаза ладонью, я включил нейтральную скорость. Скутер закачался на волнах. Солнце слепило мне глаза, оно было слишком ярким, слишком жарким.
— Эй, ты в порядке?
