— За что? — усмехнулся он.
— За мужа и брата, — ответила она, одарив его одной из редких улыбок.
— Сын… — вздохнул принц. — Тебе следовало родиться сыном. Прощай и ты, де Боло. Да подарит Бог твоей жене много здоровых сыновей и дочерей.
— Благодарю, господин мой. Доброго пути.
Ап-Граффид вскочил на своего жеребца и повел за собой отряд. Дочь с зятем следили за ними, пока облако пыли, поднятое копытами лошадей, не рассеялось вдалеке. Только потом они вернулись в зал.
— Как тебе удалось убедить его прислать Глинна сюда? — полюбопытствовал Эдвард.
— Я назвала его отцом. Впервые в жизни. Принц, хоть и сильный человек, все же не лишен сентиментальности. Он был тронут и счел это своей победой. Понял, что мне пришлось сделать то, чего он давно добивался. Но при этом он был вынужден признать: мы оба не проиграли, поскольку получили то, что хотели.
— Что же ты пообещала ему? — удивился он.
— Ничего. А что мне было обещать, господин?
— Скажем, посылать ему определенные сведения, — мягко предположил Эдвард.
— Если сомневаешься во мне или моей преданности, — вспыхнула Ронуин, — лучше не упоминать в моем присутствии о вещах, не требующих огласки! Говорю же, я ничего не обещала ап-Граффиду! Просто назвала его отцом. Он давно жаждал услышать это слово из моих уст. До сегодняшнего дня ему это не удавалось. Вот и все, что произошло, Эдвард.
— Тебе придется заслужить мое доверие, Ронуин, — честно признался он.
— Какая разница, Эдвард, доверяешь ты мне или нет? Я ничего не собираюсь добиваться, поскольку мне абсолютно все равно, — холодно заверила она — Я живу по законам собственной совести.
— Клянусь Богом, ты самая несносная из всех женщин, которых я знавал! — воскликнул де Боло.
— А много их было? — вкрадчиво осведомилась она.
— Жена обязана во всем покоряться мужу, — прошипел он.
— Да, как моя мать. Она была послушной и почтительной, но что это ей дало? Бедняжка так и не получила обручального кольца, а в результате потеряла жизнь. Вряд ли мне захочется следовать ее примеру.
— Но обручальное кольцо — у тебя на пальце, — мягко напомнил Эдвард.
— Мы выполнили условия договора, муж мой, — так же мягко ответила она.
Эдвард спросил, пытаясь скрыть гнев;
— Не хочешь ли проехаться верхом, госпожа супруга? Я покажу тебе свои владения.
— С удовольствием, господин мой, — согласилась она.
Итак, между ними снова воцарилось перемирие. Они спали в разных комнатах, но встречались за обедом и подолгу ездили верхом. Эдвард целыми днями занимался хозяйственными делами, надзирал за полевыми работами, советовался с управляющим и принимал свободных крестьян, обрабатывавших его земли и отдававших ему за это часть своего урожая. Поля его были обширны, стада и отары — огромны. Временами и вздохнуть бывало некогда.
Только когда зерно было собрано и свезено в амбары, он мог немного оторваться от дел.
Ронуин с помощью Альфреда, дяди Энит и эконома, училась вести дом и применять на деле полученные в аббатстве знания. Поразительно, сколько у нее появилось обязанностей! По словам Альфреда, год — это непрерывная цепь забот и хлопот. Осенью наступало время забоя скота и засолки мяса на зиму. Весной нужно было засадить огороды, а к концу лета собрать морковь, репу, фрукты и сварить джем и желе, засушить яблоки, груши и сливы, а остальное снести в подвалы. Здешние зимы, объяснил Альфред, едва ли не самые суровые в Англии, поэтому хозяйки долгими вечерами коротали время за изготовлением мыла, свечей и пива. Если она хочет, чтобы в доме был мед, необходимо присмотреть и за ульями. Сахарные головы, которые продавались на ярмарке в Шрусбери, были непомерно дороги.
Недели летели как на крыльях. Пробежал апрель, за ним — май, и в один солнечный июньский день стражник, дежуривший на стене замка, крикнул, что по западной дороге едут три всадника и одна вьючная лошадь. У Ронуин замерло сердце. Немного придя в себя, она поспешила найти Эдварда.
— Стражник заметил маленький отряд, спустившийся с холмов, — объявила она. — Это мой брат! Это точно Глинн.
Прошу тебя, разреши мне выехать ему навстречу!
— Мы отправимся вместе, — заявил Эдвард и приказал седлать лошадей.
Они взяли с собой несколько воинов и чем ближе подъезжали, тем больше волновалась Ронуин. Наконец, не в силах больше сдерживаться, она пришпорила жеребца и, к удивлению Эдварда, вырвалась вперед. От второй группы тоже отделился всадник и помчался навстречу. Эдвард сделал знак своим людям остановить коней и с улыбкой наблюдал, как Ронуин натянула поводья и спрыгнула на землю. Брат последовал ее примеру, и оба с радостными криками обнялись.
— Сестричка! О сестричка, какая ты стала красивая! — восхищался Глинн ап-Ллуэлин.
— А ты! Так вырос! Куда выше меня! Ах, Глинн, мне столько нужно тебе рассказать, а тебе нужно многому научиться! Представляешь, я даже назвала его отцом, чтобы он разрешил тебе приехать! Вот видишь, я сдержала обещание!
— Я привез твое оружие, — тихо сообщил брат. — Но ты превратилась в настоящую леди, Ронуин, так что оно вряд ли тебе понадобится.
— Понадобится, — заверила его сестра. — Пойдем, Глинн, познакомишься с моим мужем.
— А с нами даже не поздороваются, леди? — донесся знакомый голос. Ронуин обернулась.
— От! Дьюи! Как же я вам рада! — рассмеялась она, низко приседая.
— Мы едва узнали тебя, Ронуин, дочь Ллуэлина! Настоящая важная дама! — ухмыльнулся более разговорчивый От.
— И вовсе нет. Ты просто не привык видеть меня в таких чудесных нарядах. От.
— Хорошо, что в Ситроле ты была совсем другой, иначе мы не смогли бы за тобой углядеть, — ухмыльнулся От. — А теперь веди парнишку к своему господину. Мы поедем следом.
Брат и сестра направились к Эдварду. Ронуин представила брата, и де Боло приветливо поздоровался с мальчиком.
Глинн не уступал ему в учтивости. Ронуин служила переводчиком.
— Вот твое первое задание, — сказала она Глинну. — Ты должен выучить норманнский. Это несложно. Я усвоила его очень быстро.
— Он проще, чем валлийский, — подтвердил Эдвард.
Ронуин удивилась:
— Ты знаешь наш язык?
— Моя кормилица была валлийкой, — объяснил де Боло.
— Почему ты не сказал мне об этом? — Она расстроилась. Если он знает валлийский, значит, понял, что она пообещала отцу освободить или убить Глинна, если англичане попытаются его захватить.
— Хотел сделать тебе сюрприз, — лукаво улыбнулся муж и обратился к Глинну:
— Я нечасто буду говорить с тобой по-валлийски, парень. Ты должен изучить норманнский, если хочешь преуспеть в этом мире. Понятно, Глинн ап-Ллуэлин?
— Да, господин, — согласился Глинн, не в силах разгадать, почему так хитро блестят глаза зятя.
— Зачем ты так поступил со мной? — упрекнула Ронуин, когда они повернули коней к замку. — Скрыть от меня, что сведущ в моем родном языке!
— А как по-твоему, почему именно меня выбрали тебе в супруги? — усмехнулся Эдвард, вопросительно вскинув брови. — Король Генрих спросил, кто из холостяков знает валлийский достаточно хорошо, чтобы объясняться с женой-валлийкой. Я оказался единственным. Все считали, что ты не сможешь освоить норманнский. Когда же я увидел, как ты умна и образованна, решил пока не выдавать своих знаний, ибо был доволен, что тебе небезразличен наш брак.
— Значит, ты слышал, что я обещала принцу, — вздохнула Ронуин.
— А тебе следовало бы знать, что я никогда не допущу подобного, — свирепо прошипел он. — Неужели считаешь, будто я не сознаю, что, убив брата, ты покончишь и с собой, Ронуин? Не такой я глупец, чтобы не сообразить, к чему это приведет! Но я могу защитить Глинна, не жертвуя своей верностью королю и не
