— Дело поправимое, — возразил Люсьен с таким видом, словно ему это было в высшей степени безразлично.
— Если запереться, то слуги…
Он вскочил, схватил Александру за руку и потянул за собой к двери, затем, повернув ключ, прижал ее к прохладной лакированной поверхности и впился губами ей в губы. Если прошлой ночью Люсьен был сама нежность, сама осторожность, то теперь отбросил всякую сдержанность. И неудивительно, ведь с ее девственностью было покончено!
В следующее мгновение Александра увидела себя на краю стола.
— Люсьен, слуги не глупы, они сообразят, что здесь происходит! — прошептала она, стараясь выровнять дыхание.
— Тогда нам надо торопиться.
— Да, но… Боже мой!
Руки Люсьена, пробравшись под ее юбки, двинулись вверх поднимая подол.
— Что ты делаешь? Ну хорошо, хорошо. Только быстрей!
Люсьен расхохотался.
— Я постараюсь.
Он стянул брюки вниз по бедрам, ровно настолько, чтобы освободить себя. Прижав Александру к себе и целуя ее, он овладел ею. Чтобы удержаться на краю стола, она обвила руками его шею. Как упоительно ощущать внутри его быстрые толчки, хотя это и причиняет легкую боль! Александра не заметила, что улыбается.
— Нравится?
— Очень! Я и не знала, что так тоже можно Я хочу сказать, не в постели!
— Это только второй урок. Впереди у нас еще многое.
— Многое?
В какой-то момент Александра перестала сознавать себя и очнулась лишь тогда, когда наслаждение отхлынуло.
— Многое… очень многое… — Люсьен наконец-то выпустил ее из объятий.
Из гостиной доносилось энергичное бренчание фортепиано, перенесенного туда по просьбе Александры. Инструмент был антикварный, и Люсьен обычно жалел его, но дело того стоило — колотя по клавишам Роза не лила слез. Надо сказать, она ни разу не шмыгнула носом с того дня, как был назначен бал, да и вообще вела себя тише воды, ниже травы.
— Как ты думаешь, Лекс, кто первым сделает мне предложение?
Люсьен замер, так и не войдя в гостиную, и напряг слух, чтобы расслышать ответ через ужасающую пародию на Бетховена.
— А от кого бы ты хотела его получить?
Все три дня Александра или избегала Люсьена, или являлась в чьем-то сопровождении, чтобы исключить всякий намек на интимность. Он знал, что она желает его ничуть не меньше, это можно было без труда прочесть в ее взгляде. И все же она сопротивлялась. А как ему хотелось дать еще один урок наслаждения!
— Н-не знаю… — протянула Роза. — Лорд Белтон очень мил, но мама от него не в восторге.
— Роза, дорогая! Я знаю, существует фамильный долг, но разве твои предпочтения совсем не идут в счет?
Музыка, слава Богу, умолкла. Люсьен прижался ухом к двери, радуясь, что дерево больше не вибрирует от грохота клавиш.
— У мамы, кажется, свои соображения, и ей не до моих предпочтений.
— Я рада, что ты отличаешь хоть кого-то в этой расфранченной толпе. В самом деле, лорд Белтон мил, и это очень важно. Ты же не хочешь замуж за человека, неприятного тебе?
Люсьен сдвинул брови. Какая досада, что женщина настолько образованная, тонкая и умная, как Александра, должна опускаться до самых примитивных доводов! Он спросил себя, к какой категории она относит его, и нахмурился еще сильнее: вряд ли в ее представлении он принадлежит к людям милым и приятным.
— А правда, кузен изменился? Даже мама это заметила.
Подумать только, какая наблюдательность! Выходит, и пустоголовые особы ее не лишены.
— Да, он изменился. Ты его не спрашивала, на какой день перенесен ваш пикник с виконтом?
Дьявольщина! Пикник совершенно вылетел у Люсьена из головы. Впрочем, может, оно и к лучшему. Как ни хотелось ему избавиться от Розы и Фионы, именно их жизнь в Балфур-Хаусе гарантировала присутствие Александры.
Люсьен отстранился от двери, и как раз вовремя.
— Вот ты где, племянник! А я тебя повсюду ищу. Ты занят?
— Да вот, собирался осмотреть бальный зал.
— Значит, тебя интересует предстоящий бал? — обрадовалась Фиона.
— Ну не то чтобы…
— К сожалению, прислуга не разделяет твоего энтузиазма. Я только что узнала — Уимбл до сих пор никого не послал к печатнику за образцами пригласительных билетов. А между тем бал уже через неделю! Или я что-то путаю?
— Нет, все верно. — Люсьен отвернулся, намереваясь закончить разговор.
— Еще Уимбл считает, что ты не одобришь мои затраты на убранство.
Дворецкий к старости стал что-то уж очень болтлив, подумал Люсьен.
— Поскольку это мои затраты, — сказал он, подчеркнув, слово «мои», — я в самом деле не одобрю покупку двух сотен ярдов розового бомбазина.
— Почему розового? — удивленно спросила юная кузина, появляясь в дверях. — Ты же остановилась на желтом.
— Сочетание цветов должно выглядеть вполне прилично, — Заметила Александра, выходя следом за ней.
Взгляд Люсьена словно сам собой потянулся к ней. Точнее, к ней потянулось все его существо. Если он надеялся излечиться от одержимости этой женщиной, заполучив ее в постель, то добился прямо противоположного результата, прежние муки вожделения просто в счет не шли по сравнению с нынешними страданиями.
— Пусть решает Люсьен, — неожиданно заявила Фиона, явно намереваясь к нему подольститься.
— Что это я должен решать? — спросил он с подозрением, поскольку успел совершенно отвлечься от разговора.
— Так розовый или желтый?
— По мне, оба цвета друг друга стоят!
— Значит, я могу купить бомбаз…
— Нет! Если вам по душе убранство борделя, почему бы заодно не послать за шлюхами?
— Племянник!
У Александры вырвался странный звук — нечто среднее между возмущенным аханьем и сдавленным смешком.
— Милорд, следите за своей речью!
— Значит, бал не состоится? — Роза тут же шмыгнула носом.
Люсьену очень хотелось высказаться в том духе, что это было бы для него величайшим облегчением, но его остановило разочарование, отразившееся на лице Александры. Они и без того почти не виделись, и вряд ли стоило дальше осложнять их отношения.
— Никуда твой бал не денется! — проворчал он, — Вот что, раз уж мисс Галлант взяла на себя ответственность за твое продвижение в свете, пусть она выбирает цветовую гамму и… и все прочее. Она же просмотрит список гостей.
— Ну нет, я не позволю гувернантке принимать столь важные решения — выкрикнула Фиона, багровея.
— Еще как позволите, — процедил Люсьен, подступая к ней, — иначе ноги вашей не будет на этом
